Толстые лапы бейраха разъехались в стороны… Туша мягко легла на окровавленный песок, по желто-серому боку пробежали конвульсии… Свифт нагнулся и аккуратно вытер окровавленный нож о стоящую дыбом шерсть на загривке мертвого зверя. Он даже не вспотел.

* * *

Чаглави медленно двинулся по склону вниз, из-под ног посыпались камешки, с шорохом поползли струйки песка. Джеремия подобрал шляпу, ударил о колено, стряхивая мусор, и нахлобучил. Юноша, обходя окровавленные ошметки растерзанных Дневных, приблизился к мертвому зверю. Бейрах, даже мертвый, выглядел грозно и внушительно. Самка была даже крупней, чем хищник, которого прикончили ночью несчастные путешественники.

– Смотри, какие зубы, – Свифт невозмутимо пошевелил ногой тяжелую голову бейраха. – Два зверя, два комплекта зубов. Хочешь такие привезти домой? У вас они, по-моему, ценятся?

– Очень ценятся, – согласился Чаглави. – Только я ведь не заслужил. Это же ты зверя убил.

– А другой бейрах?

– Тоже не для меня, – огорченно вздохнул юноша, – самца убили Дневные, ты за них отомстил, ты – наследник.

– Вот как у вас рассуждают…

– А разве можно иначе?

– Ха, Дневной не стал бы отпираться, схватился бы обеими руками, если предлагают!

– Они варвары, они не по правилам живут, жадные они! – горячо заявил юноша. – Это потому, что неба не видят!

– Как ты говоришь? – Джеремия заинтересовался. – Неба не видят?

– Дневные не могут поднять голову, живут с опущенными глазами, поэтому они варвары. – Чаглави объяснил свою теорию не таким уверенным тоном, неизвестно, как отреагирует колдун. – Здесь в небо не посмотришь, глазам больно…

Оба, не сговариваясь, осторожно выглянули из-под шляп. Солнце уже оторвалось от горизонта, теперь оно поднимется и зальет страну Дня белым пламенем. Тогда уж точно головы не поднять.

– Ладно, – решил Свифт, – ты можешь заслужить зубы. Я пойду, успокою Таклана, он небось места себе не находит. А ты зубы вытащи. Поторопись, нам еще далеко ехать. Сможешь быстро? Тогда зубы твои, плата за труд.

– Я быстро! Я смогу! Умею!

– Ну ладно.

Чаглави занялся добычей, а колдун пошел на дорогу. Агент, конечно, был недоволен, узнав о задержке, но не стал слишком уж возмущаться. Достал еду и предложил пока позавтракать.

– Не хочу, – покачал головой Джеремия. – Там стая людей растерзана, как посмотришь – ни есть не тянет, ни вообще… Самку я прикончил, самка там была. А ты ешь, если хочется.

– А я думал, тебя мертвецами не пронять, – с набитым ртом заявил старик, – ты вон какой воин! Бейраха один смог одолеть! Слушай, давно собирался спросить, откуда у тебя такой шрам? Что за бой был такой страшный, что за такой враг тебя ударил, даже шерсть у тебя в этом месте побелела?

Джеремия пожал плечами… потом ответил:

– Если торопишься – ступай, помоги парнишке.

– Ничего, пусть старается. Молодому положено работать. Так я насчет шрама-то…

– Таклан, я думал, ты меня понял.

– Ну, хорошо, – кивнул агент. – Если хочешь, чтоб я понял, то я понял. Просто очень уж занятно выглядит. Я ведь в Замке частенько бываю, а такого не видел больше ни у кого.

Чаглави в самом деле управился довольно быстро. Сопровождая на охоту Лашмана, он наловчился обращаться с мертвой добычей. Кроме зубов, парень приволок два медных ножа.

– Брось, – велел колдун. – У людей ничего не бери. Если кто-то признает нож покойного, могут быть хлопоты. А собственный клинок у тебя намного лучше.

Чаглави согласился. Ему не очень-то хотелось иметь эти ножи, просто так взял. Странным показалось, что Джеремия, отважный воин, способный в одиночку одолеть большого бейраха, опасается каких-то Дневных, которые могут узнать чужой нож. У колдунов странные взгляды. Но ведь колдуны – не люди. Так и должно быть.

Юноша послушно зашвырнул ножи через холм и побежал за тронувшейся повозкой.

Снова вокруг раскинулась холмистая равнина. Чем выше поднималось яростное солнце Дня, тем реже хотелось выглядывать из-под шляпы.

Заросли осоки, которые тянулись вдоль русла реки параллельно дороге, сделались гуще, время от времени их заслоняли холмы, которые теперь стали реже, но и выше. Между склонов, в ложбинах, Чаглави иногда видел выгоревшие хрупкие стебли. Зубы бейрахов перекатывались в сумке на поясе, настроение было странное. Больше, конечно, юноша радовался, что стал обладателем дорогого трофея. Но и погибших Дневных было жалко. Все-таки они тоже оказались смелыми воинами и умерли сражаясь – хотя у бедняг не было шансов выстоять против стаи, и они это, конечно, понимали. Стало быть, Дневные тоже способны драться без надежды на победу. Совсем как настоящие люди.

Но больше всего юношу поразила манера боя Свифта. Чаглави пытался представить тебе, как сам бы сражался со зверем. Картина получалась неприятная. Ночному не под силу совершать такие прыжки, да и подобная изобретательность в схватке – тоже сродни колдовству. Воин вооружен родовым оружием, им и побеждает врага. Подбирать чужое оружие, обломки, камни – это случается, но удивительным казалось, что Свифт использует случайные предметы намеренно, расчетливо. В его руках все, что угодно, может превратиться в оружие: плащ, палка, даже оторванная бейрахом человеческая голова… Какой тогда смысл в почтении к родовому оружию?

Кстати, зубы бейраха будут Чаглави очень кстати! Наконец-то он сможет привести в порядок отцовский меч…

Ночной поглядел на Джеремию – чародей нахохлился среди поклажи и не выглядел ни гордым, ни возбужденным. Глядя на него, было сложно поверить, что Свифт одолел в одиночку страшного зверя.

– А ты раньше убивал бейрахов? – решился спросить Чаглави.

– Да, конечно. Правда, эта самка очень крупная, я таких, пожалуй, еще не встречал.

– Крупная…

Юноша не знал, что еще сказать, но поболтать очень хотелось.

– Джеремия Свифт, а можно я спрошу? Кто эта женщина, что стояла рядом с Юзифо Дженкинсом?

– Его дочь. Айрора Дженкинс.

– Она красивая?

– А разве ты сомневаешься? – Свифт поднял голову, так что из-под шляпы показалась нижняя часть лица. Колдун улыбался. – Айрора красивая, конечно. Самая красивая в Замке. Почему ты спрашиваешь?

– Я хочу лучше понять вас, колдунов. Но мы такие разные… Вот эта Айрора красивая, я тоже почувствовал, что она красивая. Даже несмотря на длинную шерсть на голове.

– Шерсть? – улыбка Свифта стала еще шире. – Никогда не думал, что вы нас так воспринимаете. Это волосы. Мы считаем, они красивые. У Айроры роскошные волосы. А что ты почувствовал ее красоту – ничего удивительного. Она умеет себя держать так, чтобы стало ясно – она сознает, что красива. Это Айрора умеет… Она знает, что хороша, ведет себя так, что видно: она это знает… ну и тебе передается ее понимание. Но она в самом деле очень хороша собой… Знаешь, Чаглави, я ведь постоянно с твоим народом имею дело, но никогда не думал, что для вас красиво, а что нет. Ты молодец, если интересуешься такими вещами. Не зря Лашман отправил в путешествие именно тебя. Ты умеешь смотреть и думать.