Малиновский захохотал:

– Не сообразили, что ли?

– Не-а, – сказала Ольга, глядя на него во все глаза и ощущая радостную дрожь предвкушения, – а ты понял?

– Ага. – Никита махнул рукой на запад, вдоль береговой линии. – Нам теперь туда. Зеленая лисица, по-английски Fox Green, – это один из десяти секторов высадки на пляже Омаха. К сожалению, наизусть я их все не помню, и расположение тоже путаю. Придется доехать и посмотреть, там повсюду схемы развешаны.

– Может, все-таки прогуглим? – предложил Женька. – Я с мобильника поймаю.

– Ну нет, брат. Это уже неспортивно. – Никита хлопнул его по плечу и посмотрел на дом с плохо скрываемым восторгом. – Знаете, что я вам скажу, канальи? Похоже, сокровище дядюшки Левассёра действительно существует!

К стоянке у отеля возвращались в приподнятом настроении: Малиновский насвистывал что-то вроде «We will rock you»[12], Женька, воспользовавшись моментом, достал фотоаппарат и снимал яхты, сети и бухту, а Ольга просто наслаждалась. Успех окрыляет, и ночные сомнения словно бы исчезли. Ладно, пусть у нее нет определенных ответов на личные вопросы, зато есть самое настоящее приключение.

– Хорошо бы, прежде чем ехать на пляж, узнать прогноз погоды, – озвучила Ольга свои соображения. – И запастись дождевиками или зонтиками.

– Это в любом случае пригодится, – сказал Никита, прервав художественный свист.

– Зайдем в отель?

– Нет, зачем же? Можно спросить местного жителя. Они знают о погоде гораздо лучше синоптиков. Например, вон того, – и Малиновский указал вдаль.

Выбранный им местный житель оказался колоритным дядькой лет шестидесяти, в заслуженных резиновых сапогах, распахнутом бушлате и сдвинутой на затылок кепке. Зажав в зубах трубку, этот достойный сын морей возился на носу крохотного кораблика, чьи крашенные в голубой цвет бока изрядно облупились.

– Эй, Женька! – крикнул Никита приотставшему Ильясову. – Иди сюда, объяснись с пейзанином!

– Что спросить-то? – поинтересовался Женя, подойдя и украдкой снимая пейзанина – для колориту.

– Какая погода сегодня будет, спроси.

– Угу. – Женька, уже освоившийся, подошел к краю набережной и крикнул моряку что-то по-французски.

Мужик выпрямился, оставил в покое длинный тонкий трос, который до этого сворачивал (Ольга припомнила, что, кажется, на морском сленге веревка называется трал), и охотно ответил. Некоторое время они с Ильясовым перебрасывались фразами, а затем моряк громко и отчетливо произнес:

– Quand le goe€land se gratte le gland c’est qu’il va faire mauvais temps; quand il se gratte le cul c’est qu’il ne fera pas beau non plus!

Ильясов засмеялся и, видимо, попросил повторить, так как моряк улыбнулся в ответ и воспроизвел ту же фразу с прежними интонациями. Ольга и Никита терпеливо ждали в сторонке. Наконец Женька возвратился.

– Ну, что с погодой?

– Погода так себе, но дождя больше не будет. – Ильясов продолжал ухмыляться.

– Что он тебе сказал? – пристала к нему Ольга.

– А! Настоящий нормандец, в своем репертуаре. Мы сначала побеседовали о погоде, а затем он поведал, что у них тут на побережье есть отличная погодная примета. Советовал пользоваться.

– Ну и?..

– Оль, она неприличная.

– Женечка, колись.

– Ладно. Перевод дословно такой: если чайка чешет себе причинное место, то это к плохой погоде; если она чешет задницу, то погода будет не лучше.

– Смотрю, оптимистичный народ тут живет, – заметил Никита. – Что легенды, что приметы – все позитивное!

Они смеялись до самой стоянки, но, когда уже подходили к ней, стало не до смеха.

– Эй! – воскликнула Ольга, указывая вперед. – А что этот тип делает у нашей машины?!

И действительно, у верного «Пассата» возился какой-то мужик, да не просто возился – он открывал багажник!

Никита и Женька размышлять не стали: оба сорвались с места в карьер. К несчастью, они находились достаточно далеко от машины; злоумышленник не стал терять времени. Выхватив что-то из багажника, он бросился наутек, причем бежал быстро и целеустремленно. Женька и Никита устремились в погоню, и вскоре все трое скрылись в конце улицы. Ольга, не обладавшая спринтерскими навыками, поступила так, как следует поступать настоящей героине: предоставила действовать мужчинам. Багажник машины остался распахнутым, и Ольга с тревогой в него заглянула, опасаясь за судьбу своего любимого клетчатого чемодана. Но чемодан был на месте, равно как и вещи друзей. Отсутствовало только одно.

Когда приблизительно через четверть часа мужчины возвратились, мрачные и без добычи, Ольга доложила:

– Он спер чемоданчик.

– Может, это был племянник Левассё– ра? – Женька нагнулся, рассматривая землю, словно надеялся обнаружить там ответ. – И он за нами следил?

– Удрал, да?

– Как видишь, – сумрачно ответил Никита. – Мы за ним гнались, но он юркнул куда-то... Вот черт, чемодан... Что же к нам привязались эти французские ворюги? Может, на нашей машине где-то лозунг «Воруй сколько хочешь», а мы не видим?! Ну, хоть перевод у нас остался.

– Почему только перевод? – удивился Женька, сбросил с плеча рюкзак и открыл его. – Я еще утром переложил все распечатки и оригинал письма к себе. Не носиться же все время с чемоданчиком, он очень неудобный.

– Так что, вор его пустым спер? – уточнила Ольга с плохо скрываемым восторгом в голосе.

– Ага. Там только пустые папки, они в рюкзак не влезали.

– Нет, ребята, – сказал Никита через минуту, – так ржать просто неприлично. Давайте, грузимся и поехали к Омахе. Если зеленую лисицу еще можно списать на превратности судьбы, то этого охотника за сокровищами со счетов уже никак не скинешь!

Пляж Омаха, один из пяти секторов высадки союзников в Нормандии, протянулся от восточного края Сен-Онорин-де-Перт до западного края Вьервиль-сюр-Мер. Деревушки, которые только чудом не были стерты с лица земли во время сражений, теперь жили своей неторопливой жизнью, принимая туристов, поздно просыпаясь и рано засыпая. Друзья уже побывали здесь шестого июня, когда на пляжах было очень много людей, приехавших почтить память павших и вспомнить о проходивших здесь сражениях. Но шестого все впечатления слепились в один огромный ком и перепутались; сейчас, глядя на полосу пляжа, омываемую еще не успокоившимся после шторма морем, Ольга испытывала приблизительно то же, что и на кладбище в Коллевиле. Было немного холодно внутри и страшно, и то, что рассказывал Никита, – а он многое знал о высадке в этих местах, – еще увеличивало этот страх и ощущение, будто война снова придвинулась. Будто она до сих пор здесь.

– Фильм «Спасение рядового Райана», первые пятнадцать минут, – сказал Малиновский. – Смотрели? Это было здесь.