Шрифт:
Интервал:
Закладка:
"Что дали два месяца препирательств с нацистами?" - спрашивает историк Гар Альперовиц в рецензии на книгу Аллена. "Всего шесть дней. Боевые действия в Италии прекратились 2 мая; полный крах рейха был зафиксирован вечером 7-8 мая. Что было потеряно? Точно сказать невозможно, но в той мере, в какой возможность мира зависела от доверия и взаимной уверенности, эта возможность была подорвана. Книга "Тайная капитуляция" напоминает нам, что "холодную войну" нельзя понимать просто как американский ответ на советский вызов, а скорее как коварное взаимодействие взаимных подозрений, вину за которые должны разделить все".
После окончания войны у ОСС не было причин держать свой пост в Берне. Тем не менее, работы для разведки было еще много, и Аллен решил, что ему следует стать директором OSS по операциям в Европе. Однако Донован считал Аллена "художником разведки", но ужасным администратором, и не дал ему этой должности. Вместо этого он стал начальником нового отделения OSS в Берлине. Он прибыл в разбомбленный город 20 июня 1945 г., ровно через одиннадцать месяцев после неудачной бомбардировки Гитлера, которую он поощрял. Первые два его проекта странным образом противоречили друг другу: сбор доказательств для использования на Нюрнбергском процессе по военным преступлениям и интеграция легендарного нацистского разведчика Рейнхарда Гелена и его разветвленной шпионской сети в ряды OSS. Затем, после того как он пробыл на посту начальника станции всего три месяца, его назначение было прервано.
20 сентября 1945 г. новый президент США Гарри Трумэн подписал приказ об упразднении OSS. Он опасался, что секретные полномочия, накопленные им во время войны, в мирное время могут расшириться и стать угрозой для американской демократии. Чтобы избежать этого, он передал исследовательское подразделение OSS в ведение Государственного департамента, а его отделы шпионажа и контршпионажа - в ведение Военного министерства. Через десять дней после издания приказа ОСС перестало существовать.
Расформирование OSS оторвало Аллена от родных мест. Военные годы он провел в адреналиновом тайном мире, где любой неверный шаг мог означать смерть или еще что-либо похуже. Теперь перед ним открылась новая, в чем-то даже более страшная перспектива: обычная жизнь дома.
* * *
Братья Даллес были разлучены почти всю Вторую мировую войну и пошли по разным дорогам. Аллен исчез в туманном мире шпионажа и тайных действий. Фостер прошел через удивительный этап, когда он как никогда горячо выступал за христианские принципы и против эгоистичного национализма.
К тому времени, когда в 1938 г. Фостеру исполнилось пятьдесят лет, он был влиятельнее любого другого частного юриста в США. Тем не менее он был неспокоен и начал задумываться о дальнейшем ходе своей жизни. У него была своя доля разочарований в личной жизни: голосование за вывод Sullivan & Cromwell из нацистской Германии потрясло его, и он признал, что не сумел построить прочные отношения со своими детьми. Казалось, что мир мчится к катастрофе. Он стал больше времени уделять писательской деятельности, выступать с докладами и углублять свое участие в религиозных группах.
Новая встреча Фостера с искренним пресвитерианством его юности началась после поездки в Оксфорд летом 1937 г. для участия в собрании христианских лидеров, названном Всемирной конференцией по вопросам церкви, общества и государства. Религиозные мыслители, в том числе Райнхольд Нибур, Пауль Тиллих и Т.С. Элиот, приняли участие в обширных дискуссиях о том, как христиане могут помочь в формировании более мирного мира. После возвращения на родину Фостер убедил Федеральный совет церквей создать платформу, с которой он мог бы высказываться по политическим и моральным вопросам. Комиссия по изучению основ справедливого и прочного мира была создана в 1940-1946 гг. и стала платформой Фостера, его мегафоном и центром его усиливающейся общественной активности.
В этот период своей жизни Фостер как никогда близко подошел к идеалам глобального сотрудничества. Он так и не стал полноценным "единомышленником", но неустанно твердил о том, что саморазрушающийся национализм привел к разрушительным глобальным конфликтам, которые могут быть разрешены только с помощью новых глобальных организаций. Многое из того, что он говорил и писал, кажется поразительным в свете его послевоенной метаморфозы.
Общество национальных государств, утверждал Фостер, превратилось в "общество анархии", доказав, что "система суверенитета больше не соответствует ни миру, ни справедливости". Американцы, в частности, не видели острой необходимости в сотрудничестве с другими странами и глупо полагали, что смогут обеспечить свою будущую безопасность, "полагаясь только на свою силу". Мир может быть гарантирован только "некой наднациональной гильдией", в которой будут сбалансированы интересы всех стран. Она должна возникать поэтапно, начиная с "экономического и финансового союза, позволяя политическому союзу вытекать из них, если и когда это станет естественным развитием". Людям и государствам следует "избегать сосредоточения на признанных злодеяниях в других странах, замалчивания признанных злодеяний у себя дома и тем самым становиться, по моему мнению, лицемерными и нехристианскими".
Религиозные образы стали проникать во все, что говорил и писал Фостер. Он призывал государственных деятелей воспитывать в себе "качества, подобные Христовым", и "не отождествлять национальные интересы с праведностью". Когда в прессе появились новости о Батаанском марше смерти и других зверствах японцев, и один из его друзей назвал их непростительными, он ответил: "Иисус Христос говорит нам, что ничто не является непростительным". В 1943 г. он опубликовал замечательный трактат "Шесть столпов мира", в котором высмеивал "теорию дьявола" в мировой политике и отвергал образ мира, состоящего из "нации-героя", окруженного "нацией-злодейкой". Он презирал демагогов, которые "стремятся к национальному единству, разжигая страх перед другими людьми", поощряют
