С позволения сказать, вояка С. был увезён в больницу для лечения треснувшей коленной чашечки, а также чтобы срезать с разбитых пальцев, противно писать, кастет. Фи! Фи! И ещё не раз ФИ! У барона З. отпечаток удара на лбу и два, без сомненья украсивших его, бланша под глазами. После пропущенных ударов оба оставшихся нападающих обрыгали (не знаю, как благороднее описать сие действо) пол, тем и прославились в битве.

Из достоверных источников стало известно, что Т. был лишь часкак вышедши из госпиталя, где оправлялся после тяжкого ранения, случившегося в бою. Только по сей причине ему пришлось встать из-за стола, чтобы остановить четверых пьяных… (подставьте эпитет сами, нас цензура не пропустит). Иначе он бы набил физиономии, не отрываясь от кофея, до коего оказался большой охотник. Опрошенный полицейский рассказал, что Т. отказался обнажать наградной клинок, ибо не для пьяной драки Государь ему оный пожаловал.

Неуважаемые господа К., С., Н. и барон З., как залечите битые морд… (зачеркните, ошибся) лица, нападайте сразу на младенца в колыбели. Оно безопасней.

Традиционно завтрак главы рода аус Хансалов начинался ровно в шесть часов. Его Высокородие Симон аус Хансал, армейский волшебник, магистр Гильдии Волшебников и глава рода, ночами почти не спал, потому вставал ранёхонько и завтракал по расписанию. Родне для аудиенции приходилось подстраиваться и вставать ещё раньше, чтобы вовремя добраться до его городского поместья. Обычно только за кофеем начинали обсуждать дела. Густав, представитель боковой ветви, хоть и был старым полковым волшебником, участником многих битв, кавалером боевого ордена, однако с начала трапезы откровенно нервничал, утирая обширную лысину льняной салфеткой. На него поглядывал Симон, пока, наконец, не выдержал и приказал:

— Говори, что у тебя случилось? Мнёшься, будто целка перед первым разом.

— Хи-хи! Так, ничего такого. Мелочь, можно сказать.

— Давай к делу! Не тяни! Из-за мелочи не стал бы маяться.

— Сын у Эрны гимназию заканчивает. Вроде даже неплохо, и из Гильдии написали — испытание прошёл.

— Одарённый? Ну вот, а ты дочь отрезал.

— Пишут, что ему подтвердили шестой круг. Кажется, родовое у него пробудилось. По нашей и отцовской линии. Огонь и Жизнь. — Густав высказал новость и замолк в ожидании.

— Мелочь значит? Сколько ему? Семнадцать?

— Вроде ещё нет. Вроде скоро будет.

— "Вроде". "Кажется". "Ничего такого". У самого внук в шестнадцать без пяти минут магистр, а он ни в чём не уверен. Ах да! Не внук он тебе. Ты ж его мать от семьи отлучил. Бездарная и за твоего собутыльника замуж не пошла. "Дети тоже бездарными будут". Ты тут помню распинался: "Сухая ветка! Отрезать, чтобы соки не тянула". Молодец! Всё правильно сделал! И что теперь?

— Хочу ему письмо с приглашением в гости послать и сто дукатов в подарок.

— А как не приедет? Ты внука когда последний раз видел? Год назад? Нет? Пять лет? Десять? Может, никогда? На зубок хотя бы талер подарил? Если он хоть сколько в наш род пошёл, в нужник твои дукаты спустит и письмом подотрётся. Кстати, и верно поступит. Корхилл, срочно в Гильдию. Узнай, кто испытывал, и сам с ними поговори. Делай что хочешь, но снимок его ауры посмотри. Густав. Сейчас же поднимаешь связи, ищешь подходы к дочери и её мужу. Узнай всё: как живут, чем дышат, что едят на ужин и сколько раз гадят в сортире. Ната, ты у нас самая молодая мама. Пусть твой сын поищет общих знакомых с… Дьявол! Даже не знаю, как его зовут!

— Итак, господа, объявляю обсуждение законченным и прошу отдать свой голос за одно из предложений. Первое — просить всех участников скандала покинуть стены нашего Университета. Второе — просить дворянина Сентоса покинуть Университет, по причине использования оружия, которое пристало лишь ворам и убийцам, но никак не дворянину. Остальным замешанным рекомендовать защитить свою Честь в дуэли с оскорблённым ими гимназистом. Третье и последнее предложение — всем участникам происшествия предложить на дуэли дать удовлетворение юноше. Господа, дело серьёзное, потому голосуем не тайно, а гласно, желательно поясняя остальным членам Суда Чести свою позицию. Секретарь нашего собрания запишет ваши мнения в протокол. Итак, прошу по очереди высказываться.

— Первое. Всех вон из Университета. Мне противно видеть их битые морды.

— Третье. Надо дать ребятам шанс закончить дело с Честью. Без сомнения, они поступили дурно. Но пятно на репутации не должно лежать всю жизнь.

— Первое. Четверым студиозам не справиться с всего одним гимназистом. Просто позор! Пьянчуги замарали Честь студентов Университета! Что теперь люди будут говорить про нас?

— Второе. Сентоса вон. Подлое оружие — подлый человек. Остальным стоит дать шанс. Если смотреть по действиям, против клинка и сам гимназист не возражал. Барона он просто вырубил, а Сентоса покалечил.

— Третье. Думаю, как дворянин, он согласится получить удовлетворение за свою обиду.

— Второе. За клинок любой может схватиться в пылу боя. Я никого не оправдываю, но они были пьяны и всё такое. Однако носить с собой кастет — это что-то запредельно грязное, не для благородных людей.

— Ни одно решение не набрало большинства голосов. По регламенту, как председатель, я в этом случае должен единолично вынести решение. Так как большинство, четверо из шести, согласились дать шанс некоторым провинившимся, первое предложение отклоняю. Так как большинство, тоже четверо из шести, отказали в шансе оправдаться Сентосу, третье предложение я тоже отклоняю. Мое решение — принять второе предложение. Если Сентос захочет оправдаться, пусть ищет секунданта вне наших рядов.

— Да, логично.

— Граф, мы не зря выбрали тебя председателем. Даже я признаю справедливость твоего решения.

— Согласен, но вдруг гимназист не пожелает дать удовлетворения? Поймите меня правильно, я не сказал слово "испугается". Человек он не робкий, раз против четверых пошёл. Опять же, золотое оружие, солдатская звезда. Репутация его не пострадает, а вот Университет будет дурно выглядеть.

— Господа, давайте не будем решать за юношу. Если он человек Чести, значит к мнению нашего Собрания прислушается. И не будем тянуть, сегодня же пошлём письмо.

Не успела за Фридой закрыться дверь, как мама налила себе большую чашку крепкого, ароматного чая и поднесла было к губам, но вдруг решила совместить приятное с необходимым. Метнулась в комнату дочери. Открыла шкаф, достала красивую резную шкатулку и отпёрла своим ключом. Зачем дочке знать, что записанные мелкие секретики всегда и сразу читает мама? Пусть у девочки будет иллюзия, что её ключ единственный. Однако на своём месте дневник не обнаружился.

Женщина улыбнулась. Дочка его перепрятала? Ах-ах! Какие мы таинственные! Но предсказуемые… Две минуты поисков — и дневник нашёлся лежащим в наволочке кроватной подушечки-думочки.