Ему предложили занять место инструктора в группе «Меч». Возможно, он просто становился старше, но эта идея его привлекла.

К счастью, его мать не задала ему сейчас ни единого вопроса о его задании.

Та потрясающая новость, которую она пыталась сообщить ему еще тогда, когда он занимался обеспечением безопасности во время свадебной церемонии на Бранаше, как ни странно, не имела отношения к ее свадьбе. Нет, у нее возникла идея.

По возвращении Роунэна с острова мать попросила его стать инвестором ее новой компании.

Но на самом деле, конечно, она хотела просить вовсе не об этом. Не так давно Роунэн понял о чем.

На самом деле она, набравшись смелости, просила его поверить в нее. Последний раз. Несмотря ни на что.

Разве не в этом заключается любовь? Не в вере? Даже когда совершенно ясно, что верить наивно?

Деньги у него были. Он имел постоянный счет с момента окончания школы и в первый раз снял значительную сумму, только когда ему понадобилось арендовать квартиру. При его образе жизни у него было совсем мало свободного времени и еще меньше желания тратить деньги.

Почему бы нет? Его мать хотела заняться организацией свадеб и открыть салон одежды для новобрачных. Если на то пошло, кто мог лучше разбираться в свадьбах, чем его мать? У него не возникло никаких возражений – хотя нельзя сказать, что он верил в ее затею, – так что он согласился. Когда она сообщила, что придумала название для их новой компании, он приготовился к худшему.

– Слово «Принцесса», – сказала она, – крошечными буквами, и большими – «ГРЕЗА».

Не услышав ответа, она сказала:

– Тебе не нравится.

Это слабо сказано.

– Я просто не совсем понимаю.

– И не поймешь. Но, Роунэн, поверь мне, каждая женщина мечтает стать принцессой, хотя бы на один день. Особенно в такой день.

Вскоре Роунэн был приятно удивлен, а потом совершенно поражен невероятным успехом своей матери. Через несколько месяцев после открытия «Принцесса ГРЕЗА» была названа в печати одним из десяти самых успешных новых предприятий в стране. Его мать получила возможность организовывать свадьбы по всему миру.

– Только что звонила Кэй Харден, – сообщила ему мать, едва дыша. – Она и Генри Хопкинс снова собираются пожениться.

– Угу, – сказал Роунэн.

– Ты хотя бы знаешь, кто они такие, Джекоб?

– Нет, мэм.

– Не называй меня так! Джекоб, ты безнадежен. Это кинозвезды. Они оба кинозвезды.

Ему было наплевать на это. Он охранял достаточное количество людей, чтобы понять одну истину: каждый человек интересен, независимо от того, обычный это человек или важная персона.

– Мы заработаем в этом году миллион! – сказала ему мама.

Жизнь была полна иронии: Джейк Роунэн, человек, который ненавидел свадьбы больше, чем кто бы то ни было, собирался разбогатеть за их счет. Он ответил, что был бы рад просто вернуть свой вложенный капитал, но она и слышать не хотела. Он был полноценным, хотя и скрытым компаньоном в «Принцессе ГРЕЗЕ», нравится ему это или нет. А когда Джейк понял, как счастлива его мать впервые после смерти его отца, он не стал возражать.

– Мам, – сказал он, – я горжусь тобой. Честное слово. Пожалуйста, не плачь.

Но она плакала и говорила о своем бизнесе, а он просто слушал. Вот и еще одно изменение, произошедшее в нем с момента возвращения с Бранаши.

Через месяц после возвращения к работе он решил не жить больше в казарме, а обзавестись собственным жильем. Братские отношения с сослуживцами больше не радовали его так, как когда-то. Возвратившись с Бранаши, он стал испытывать непреодолимое желание жить одному, обрести собственное пространство, иметь жизнь, отдельную от работы.

Но как ни пытался он сделать свою квартиру по-домашнему уютной, ему это плохо удавалось.

Как ни пытался он не думать о ней или о той неделе, ему это так и не удалось. Он стал другим. Он был одинок. И это причиняло боль.

Квартира только свидетельствовала о том, что ему хотелось чего-то еще, чего-то, что было совсем не связано с работой.

И суммы, которые накапливались на его банковском счете благодаря партнерству в «ГРЕЗЕ», подтверждали то, что желание «чего-то еще» не было связано и с деньгами.

Роунэн позвонил однажды Грею Питерсону, через пару недель после того, как уехал с Бранаши, и спросил, все ли хорошо у принцессы.

И выяснил единственное, что его интересовало: свадьба принца Махейла и принцессы Шошаны отменена. Ему хотелось узнать, по каким причинам и по чьей инициативе, но он понимал, что расспросы какого-то солдата о принцессе совершенно неуместны.

Услышав стук в дверь, Роунэн распахнул ее.

На пороге стоял какой-то подросток в черной кожаной одежде мотоциклиста, в шлеме и темных очках.

Подросток снял темные очки, и Роунэн увидел знакомые глаза бирюзового цвета. Он раскрыл от удивления рот.

Она стащила с головы шлем.

Он внимательно посмотрел на ее волосы, которые выглядели еще ужаснее, чем на острове. Немного отросшие, они были примяты шлемом.

– Что вы тут делаете? – спросил он резко, словно его сердце не стремилось выскочить из груди и он не боролся с желанием схватить ее на руки и кружить до тех пор, пока она не зальется истерическим смехом.

– Что я тут делаю! – сказала она, угрожающе тряхнув волосами. – Не лучше ли было бы сказать: «Шошана, какой приятный сюрприз! Я так рад видеть вас!»

Роунэн сразу увидел, что в ней произошли такие перемены, которых он и не ожидал. Перед ним была женщина, уверенная в себе, в своем интеллекте, в своей привлекательности, в своей силе.

– Я теперь буду учиться в здешнем университете.

Это все объяснило. Бойкие парни из университета наверняка уже приударяют за ней. Пытаясь не показывать, что испытал укол ревности, Роунэн сказал как можно равнодушнее:

– Да? Рад за вас.

Она взглянула на него так, словно собиралась топнуть ногой или влепить ему пощечину. Но тут взгляд ее затуманенных гневом глаз остановился на его губах, и он понял, что она не хотела ни топнуть ногой, ни ударить его.

– Я не вышла замуж, – ласково промурлыкала она севшим голосом.

– Да, я слышал.

Он и не подумал говорить ей, что отпраздновал эту новость, как смог, находясь на чужом острове, с теплой содовой водой в одной руке и ружьем в другой.

– Но с какими парнями я только не встречалась!

Роунэн старался не показать своего раздражения. Его ощущение, что он позволил ей взять слишком много власти над собой оправдалось. Увидев ее спустя столько времени, он мечтал лишь об одном – почувствовать вкус ее губ, а ему пришлось слушать, что она бегала на свидания с парнями. С юношами. Не с мужчинами. Почему ему стало как-то легче от этого?