— Да нет ничего секретного, — отвечал Распутин, опрокидывая в себя очередную чашку крепчайшего чая. — То, что англичанка гадила по мере сил с самого начала войны — понятно всем, кто умеет анализировать причинно-следственные связи наиболее громких фиаско русской армии и флота. Моя задача — получить от немцев проверяемое подтверждение о сознательном сговоре и совместных действиях английских, французских и германских спецслужб, а может и политиков, с целью ослабления и разложения русской армии и флота, а впоследствии — полного уничтожения российской государственности. Не думаю, что правительство и сам государь-император смогут проигнорировать такие шалости союзников. Представьте, Алексей Ефимович, как вы приходите на заседание кабинета министров в высочайшем присутствии и с приглашением всего дипломатического корпуса. В ваших руках папка документов, как бомба в тысячу пудов в тротиловом эквиваленте. Не спеша открываете её, отпиваете глоток из стакана с водой и объявляете стальным голосом: «Генштаб уполномочен заявить…»

Вандам задохнулся папиросным дымом и надрывно закашлялся, а когда пришел в себя, его красные от недосыпа глаза смотрели на Распутина преданно и с надеждой.

Встреча с болгарско-русским генералом вымотала Распутина полностью и окончательно, хотя Радко Дмитриев оказался простым, не заносчивым мужиком. Служака до мозга костей. Уставник. Перфекционист. Разговаривая с ним, выслушивая его аргументы и тревоги, Григорий в который раз решил изменить собственные планы и принять личное участие в предстоящем сражении. После консультаций с генералом стало ясно — диверсионная работа в русской армии находилась в зачаточном состоянии, и Распутин, с его личным опытом трех локальных войн и знаниями истории партизанской тактики всего XX столетия, являлся уникальным специалистом.

Командарм-12 от помощи в таком нестандартном деле, как партизанские рейды, отказываться не стал, зато очень напрягся в ответ на просьбу достать немецкое обмундирование! Удивился, переспросил, а потом недовольно поморщился… Не привыкли еще в русской армии рядиться в чужую одежду. Брезгуют. Ничего, жизнь поправит… «Где же всё-таки найти этот чёртов кайзеровский мундир? Нет. Об этом, пожалуй, я буду думать завтра. На сегодня батарейка разряжена».

* * *

Примечание: В дополнительных материалах приложены:

а) карта с предложениями Распутина;

б) списочный состав кораблей, выделенных Непениным для Митавской операции.

* * *

Историческая справка:

Генерал Радко Дмитриев и майор Торнхилл из британской миссии инспектируют войска Третьей армии Северного фронта

Глава 10

Отряд особой важности

Поручик Виктор Федорович Грибель не торопясь шел по дощатому настилу «командирского» хода сообщения, возвращаясь из штабного блиндажа в расположение отряда особого назначения. Топоча тяжёлыми сапогами, мимо резво проносились вестовые и денщики. Сновали сосредоточенные связисты. Над всей суетой то и дело взлетал начальственный рык «Ваулин, коня!», и топот подков по мёрзлой земле возвещал об отбытии очередного озадаченного начальника в своё подразделение. Даже человеку, далекому от службы, достаточно одного взгляда, чтобы почувствовать напряженный пульс запущенной военной машины. Подчиняясь его ритму, невольно хотелось ускорить шаг, даже перейти на рысь, отдать отрывистым голосом какой-нибудь приказ или задорно крикнуть проходящим мимо нижним чинам «А ну-ка, не вешать носа, орлы! Выше голову! Твёрже шаг!»

Среднего роста, ладно скроенный и крепко сбитый, в хорошо пригнанной шинели, всегда опрятный и постриженный, поручик терпеть не мог расхлябанности и неряшливости. Многие офицеры на третий год войны делали себе и подчиненным окопные поблажки. Виктор такой подход не одобрял. Он считал, что именно в самых мерзких условиях следует быть особо требовательным к внешнему виду, как неотъемлемой части дисциплины, чтобы не допустить разложения личного состава и не поддаваться гнетущему настроению. А такового хватало. Русская армия, устлав мёртвыми телами огромные пространства от Сана до Немана, к концу 1916 года потеряла веру в себя, в командиров, в смысл гигантской бойни и всё чаще задавала вопросы, на которые у военачальников не было удовлетворительных ответов. Оставалось только цитировать героя Александра Дюма Портоса — «Дерусь, потому что дерусь». Это вполне подходило для профессиональных военных, но катастрофически не принималось остальной, на 90 % крестьянской, солдатской массой, не видевшей в войне ничего хорошего и глухо роптавшей. Постулат «армия вне политики» изжил себя, оставшись заклинанием генералов пенсионного возраста. Жизнь властно ломала его солдатскими бунтами, братаниями целых частей с немцами и австрийцами, крамольными слухами и разговорами о целях войны. Поручик слышал недовольство, знал о появлении нелегальной литературы в окопах и резервных частях, видел, как бурлил офицерский корпус, как размывались монархические устои и потому яростно отбрыкивался от любого перевода в другую часть, даже с повышением.

Отряд особой важности, где поручик Грибель служил сначала начальником штаба, а после гибели атамана Пунина — командиром, выбивался из общих армейских рядов своей задиристостью и желанием драться с германцем, несмотря ни на что. Собранный из лихих рубак и авантюристов, большей частью — георгиевских кавалеров, отряд вёл свою собственную войну, демонстрируя образцы удали, бесстрашия, щедро платя за них кровью, но оставаясь безумно популярным среди юных военных романтиков. Восемнадцатилетние корнеты и прапорщики, едва нацепив погоны после ускоренных выпусков, писали рапорты, обивали пороги и даже привлекали высокопоставленных родственников, мечтая попасть в подразделение с очень высоким шансом отправиться в лазарет или на тот свет в первом же боевом выходе.

Поручик Грибель не был авантюристом и лихим рубакой, хотя пулям не кланялся и за спинами нижних чинов не прятался. Его интеллигентность и образованность — Николаевское инженерное училище, Александровская юридическая академия, математический склад ума, природный перфекционизм — идеально подходили для штабной работы. Атаман отряда Пунин и начальник штаба Грибель образовали органичный тандем. И если бы не гибель командира…

Пунин погиб, как и полагается удалому офицеру, первым шёл в рейде с группой разведчиков. Обнаружив засаду, рванулся на врага с шашкой наголо… Прямая противоположность Пунина по характеру и харизме, поручик принял командование, но так и не смог, да и не пытался стать неформальным лидером. Он знал, что личный состав, состоящий на три четверти из казаков, постоянно их сравнивает, и сравнение совсем не в его пользу. Есть в отряде более лихие, брызжущие энергией, не лезущие за словом в карман. От потери авторитета до неповиновения — всего один шаг. Поручик чувствовал это каждой своей клеточкой, и в его действиях появилась неуверенность. Вот и сейчас он