– И при чем здесь я? – возмущалась Варька. – Это же не я к нему липну! Я тихонько сижу, никого не трогаю…

– Вот если я сижу тихонько, – пыхтел Фома, – так ко мне никто и не подходит! И не трогают меня. А ты так глазами стреляешь, что…

– Простите, – послышался рядом чей-то осторожный голос. – Вы хотели купить мальчика?

Фома обернулся: рядом с их столом стоял весьма накачанный молодой человек со слащавой улыбкой. Парню стоять было неудобно, поэтому он, извинившись, пристроился на краешек свободного стула.

– Вы хотели купить мальчика, – снова обратился он к Фоме. – Я могу скрасить вам вечер.

– Ты? Вы?! – захлопал ресницами Фома.

Гутиэра соображала быстрее:

– Мы вас берем, – защебетала она. – Прямо сейчас мы можем отправиться… А где здесь можно уединиться?

Парень чуть порозовел и подарил Фоме преданный взгляд:

– Я готов, но… К женщинам мое сердце равнодушно. А вот к вам… – парнишка нежно взглянул на Фому и даже облизнулся страстно.

– Ко мне-е-е?!! – задохнулся Фома. – Да я! Ну, блин! Да ты…

– Тихо-тихо-тихо, – захлопала в ладоши Гутя, привлекая к себе внимание. – Мы можем договориться. Фома! Удели мальчику несколько минут, ты же знаешь, как нам нужна информация.

– Какие минуты! Маманя! Вы совсем свихнулись, да?

– Отдашь не только носки, но и джинсы! Очень плохо себя ведешь! – погрозила ему пальчиком Гутя. – Молодой человек, а вы не могли бы наступить себе на горло, что ли, вы не могли бы посидеть со мной, а? Я заплачу! Хорошо заплачу.

– Пятьсот рублей, – фыркнул Фома и тут же под столом получил пинок от дражайшей супруги.

– Нет, простите – себе на горло? Что я – акробат? – поднялся парень и с тоской посмотрел на разъяренного Фому. – Если вы не хотите… а может, передумаете?

– Нет, парень, погоди, – с силой усадила его за столик Гутя. – У нас тут такое дело. У меня юбилей, и мои дети решили сделать мне подарок, захотели, так сказать, подарить мне мальчика. Ну, на ночь.

– На вечер, – процедил Фома.

– Не важно, – отмахнулась Гутя. – А я никак не могу найти добровольца. Я просто не знаю, к кому здесь обратиться! А между прочим, моя одна близкая подруга, да мы с ней просто как сестры! Трофимова… Фома, как ее зовут?

– Вероника Семеновна.

– Да! Так вот, она мне рассказывала, что именно в «Ноте»…

– Вероника Семеновна? – вздернул брови парень. – Так она не со мной была. Она всегда Наумчика вызывала, я-то тут при чем?

– Наумчика? – встрепенулся Фома. – А как его можно к нам вызвать?

У парнишки снова заблестели глаза.

– Милый! Ты все-таки решился? Зачем тебе Наумчик? Я со…

– Слушай, ты! – вскочил Фома, но Варька буквально повисла на нем, а Гутя быстро-быстро зашептала:

– Молодой человек! Это мне! Мне нужен Наумчик, я ж вам только что объясняла – юбилей, седина в голову. Как нам его найти? Когда его выход?

– А он уже здесь не работает, он в модели подался, – презрительно бросил парень. – Видишь ли, у нас ему надоело продаваться и покупаться! Ха! А там его даром имеют! Но, правда, дарят надежду. Идиот.

– А как бы нам его найти? – не успокаивалась Гутя. – В каком модельном агентстве он теперь работает?

– Откуда я знаю, разбирайтесь с ним сами.

– А взаимопомощь? – прищурилась Гутя.

– При чем здесь взаимопомощь? – искренне удивился парень. – Это информация, то есть, обычный товар, и он стоит денег.

– Давай. Неси этот телефон, – махнула рукой Гутя, – мы его покупаем.

Парень удалился, а Варька с ехидной усмешкой толкнула мужа в бок:

– Ну, а почему к тебе липнут люди нетрадиционной ориентации? Ты им глазки строишь, да?

– Да ты с ума сошла? – вскинулся Фома. – Подумать на меня такое!

– Я бы и не подумала, но ты меня сам научил. Так что быстро говори – что ты им там показываешь, что их от тебя оторвать нельзя?

Варька расхохоталась, Фома был смущен и не знал, куда деваться, а Гутя напряженно думала, как бы купить информацию исключительно на деньги зятя.

Телефон парнишка принес очень быстро.

– Я вам по-божески продам, – вздохнул он, – за тысячу. Берете?

– Берем, – мотнула головой Гутя. – Ну, давай телефончик-то… Фома с тобой рассчитается. Фома, заплати, а то парень опять на тебя как-то странно поглядывает.

Фома сунул парню деньги, и, когда тот отошел, зять был просто счастлив. Все же к вниманию мужчин он никак готов не был.

Больше в этом ресторане им уже ничего не светило. Оставалось только собраться и идти домой. Но времени до полуночи оставалось много, а Гутя отчего-то раньше никак домой заявляться не хотела.

– Ждешь, чтобы Аллочка уснула. Да? – поняла ее Варька.

– Ой, боже мой! И что мне эта Аллочка? Ну, посидела девица одна дома, – фыркнула мать. – Ей и вовсе на такие оголенные фигуры смотреть не полагается. Ты же знаешь – она бы заложила все наше имущество, но приволокла бы к нам в дом хоть сторожа из этой «Ноты».

– Ну так и пошли домой, – ерзал на стулу Фома.

– А горячее? Я его еще не съела.

– Заверни с собой, – посоветовала Варька, беспокоясь за мужа, уж очень яростно сверкали его глаза.

– Девочка моя! Ну кто тебя воспитывал? Что мы, бомжи какие-то, чтобы объедки со стола подбирать? Молодой человек! Официант! Упакуйте нам все, что осталось. Варя! Почему ты так на меня смотришь? Да, мы не бомжи. Но я забыла про Аллочку. Надо же и ее чем-то побаловать.

Когда Неверовы заявились домой, Аллочка и не думала ложиться.

– Алиссия! А ты не спишь? – фальшиво удивилась Гутя. Уж ей-то было хорошо известно, что сестрица специально спать не ляжет, а будет канючить и выпрашивать деньги за бесцельно убитый вечер. – Аллочка, посмотри, что мы тебе принесли.

Однако, вопреки их ожиданиям, Аллочка не понеслась слоном на кухню, а вышла из комнаты с затуманенным взором. И, кажется, на ее помидорных щеках виднелись следы слез.

– Что случилось? – всполошилась уже и Варька.

– Случилось страшное, – выдохнула тетка. – Только я вот так, на пороге, не могу вам все рассказать. Надо за стол. Гутя, чем ты хотела меня порадовать?

«Нарадовавшись» вволю остатками пиршества, Аллочка вытерла рот и сообщила:

– Я сегодня была на свидании.

– С кем? – опустилась на стул Гутя.

– Получается, что с… покойником, – вздохнула сестрица.

Теперь уже на стулья грохнулись и Варька с Фомой.

– И как тебя у-угораздило? – заикаясь, поинтересовался Фома.