По его настоянию они все же тронулись в путь. Прежде чем покинуть пещеру, Соланж достала из дорожного мешка длинный нож и разрезала пополам зеленый шатер. Прорезав в каждом куске дыру, она набросила ткань на лошадей, продев их морды в дыры. Ткань прикрыла коней до колен. Дэймон было, заметил, что это вряд ли защитит их от бури, но Соланж огрызнулась, что это, мол, лучше, чем ничего, а он слишком устал, чтобы спорить с ней. Все равно этот шатер им больше не нужен. Он не устоит при таком сильном ветре.

Теперь края зеленых попон хлопали лошадей по бокам, издавая влажный чмокающий звук. Дэймон старался не выпускать из виду известняковую гряду – на случай, если им опять понадобится убежище. Он почти потерял чувство времени. Длится ли еще день? Что скрывают серые тучи – рассвет, закат, полдень или полночь? Дэймон не знал этого...

Ветер выл непрестанно. Дэймон замерз настолько, что не чувствовал своего тела. А впереди по-прежнему не видно было ничего, кроме серой пелены. Мокрый снег насквозь пропитал ледяной сыростью одежду. Неужели господь так и не сжалится над ними? Неужели они обречены вечно скитаться в этом ледяном чистилище?

Дэймон уже не помнил, почему оказался здесь, куда идет и чей это темный силуэт, бредущий рядом. Руки в промокших и обледенелых перчатках прилипли к поводьям.

Блаженный, звенящий покой был, казалось, совсем близко. Для этого нужно было всего лишь перестать двигаться. И тогда сразу станет тепло, покойно и безмятежно. Он шел, закрыв глаза. С закрытыми глазами было легче.

Снова была война, и Дэймон вел своих солдат в битву против мятежников. Половина его войска уже погибла от холода в шотландских горах, но рядом с ним был Эдвард. Он безжалостно требовал идти дальше, не желая прислушаться к голосу здравого смысла. Король Эдвард держал жизнь Дэймона в своем железном кулаке и выжимал из него все, что было потребно его величеству. Желание покорить мятежников сделало его одержимым. Ради этой цели он готов был послать верных своих солдат в настоящий ад. Дэймон был в полном его подчинении.

Кто же знал, что в аду окажется так холодно?

Кто-то тряс Дэймона, вынуждая открыть глаза. Это была женщина, и она что-то кричала, но он не слышал слов из-за ветра. Лицо ее казалось знакомым. Дэймон прищурился, пытаясь получше разглядеть ее. Она напоминала девушку, которая много лет назад разбила его сердце.

Да нет же, эта женщина – ведьма с растрепанными волосами и дикими глазами. Нечестивое создание ночи. Дэймон не хотел иметь ничего общего с этим существом. Вокруг и так достаточно смерти. Он пытался оттолкнуть ее, но никак не мог разжать рук, вцепившихся в поводья. Тогда он решил, что просто не станет ее замечать.

Отделаться от ведьмы оказалось не так легко. Она была очень взволнована и все трясла Дэймона за плечи. До чего же настырная! Дэймон хотел лишь одного – чтобы его оставили в покое.

Нечестивое создание разжало руки и вдруг наотмашь ударило его по лицу. Дэймон заморгал и открыл глаза окончательно.

– Посмотри! – кричала она и протягивала куда-то руку.

Далеко внизу, где берег полого сбегал к морю, тянулись чередой дома под соломенными крышами. Сквозь дверные щели и закрытые ставни струился приветливый свет.

Дэймон снова моргнул, но видение не исчезло. Деревня! Боже мой, рыбацкая деревня! Это значит... Он наморщил лоб, пытаясь свести воедино обрывки связных мыслей. Это значит – еда и кров. Они начали спускаться к морю.

Отыскать местную таверну оказалось нетрудно. В конюшне нашлись два пустых стойла для лошадей. В блаженном тепле Дэймон понемногу пришел в себя, и к нему снова вернулась острота чувств. Он был готов остаться здесь, в этой конюшне, на душистом сене. Тут было тепло, уютно и безопасно. Соланж, однако, напомнила о еде.

На выбеленной дождями и ветрами двери таверны была прикреплена дощечка с надписью «Черная кошка».

И действительно, на стойке растянулась огромная живая черная кошка. Она зашипела на вошедших и с громким воплем спрыгнула вниз.

– Болваны! – по-французски крикнула женщина за стойкой. – Дверь закройте!

Соланж налегла на тяжелую дверь, захлопнула ее, и в зале снова сгустился запах дыма. Дэймон подошел к женщине.

– Добрый вечер, хозяюшка, – начал он по-французски, нарочито огрубляя свой акцент под стать ее выговору. Краем глаза он заметил, как удивленно смотрит на него Соланж.

– Не знаю, что доброго ты нашел в этом вечере, – кисло ответила хозяйка таверны.

Подойдя ближе к стойке, Дэймон разглядел, что на самом деле она не так стара, как показалось ему сначала.

Было ей чуть за тридцать. Пухленькая, довольно миловидная, с белокурыми почти бесцветными волосами, она тоже пристально разглядывала Дэймона. Ее манеры резко изменились, едва она присмотрелась к нему поближе. Она кокетливо сморщила носик, приняв скромный вид, который ей совершенно не шел.

– Хоть ты и промок до неузнаваемости, все же я уверена, что прежде тебя никогда не видела.

Дэймон одарил женщину чарующей улыбкой, на какую был сейчас способен.

– Ты весьма сообразительна, ибо мокрый или сухой, но прежде я сюда не заходил.

Женщина улыбнулась ему в ответ.

– Меня зовут Жислена. Чем могу служить?

Она перегнулась через стойку, демонстрируя Дэймону свою пышную грудь в вырезе блузы. Он поощрительно усмехнулся и хотел было сказать комплимент, но тут подошла Соланж и смерила хозяйку неприязненным взглядом. Она не забыла спрятать волосы под капюшон плаща. Дэймон грубовато обхватил рукой плечи Соланж.

– Нам с братом туговато нынче пришлось. Не отыщется ли здесь для нас еда и пиво?

Жислена окинула пренебрежительным взглядом юного оборвыша, стоявшего рядом с приезжим красавчиком.

– Что-то вы не больно похожи, – заметила она.

– Мы братья только по отцу, – без запинки ответил Дэймон.

– А-а... Братец твой высоковат для своих лет, верно?

– Да уж. В нашем семействе все долговязые.

Жислена умолкла, барабаня пальцами по деревянной стойке. За столиком кто-то многозначительно кашлянул.

– Так как насчет еды, хозяюшка? – мягко напомнил Дэймон.

– У меня только рыбная похлебка, – решительно сказала она.

– Бьюсь об заклад, Жислена, что вкуснее твоей похлебки я в жизни не ел.

– Бьюсь об заклад, что не ел, – ответила она и с этими словами исчезла за кухонной дверью, оставив их ждать у стойки. Соланж дернула Дэймона за рукав.

– Мы ее провели! Я же говорила тебе, что получится! – возбужденно прошептала она. – Вот видишь, она поверила, что я мальчик.

Дэймон облокотился на стойку и лениво окинул взглядом таверну. Изнутри она выглядела неприглядно. Никаких украшений, лишь грубые каменные стены, изъеденные соленым морским ветром да просмоленные жирным дымом. Посреди залы стояло несколько длинных столов со скамьями. Посетителей было мало. Лишь за одним столом сидела компания старых рыбаков, а у камина еще двое играли в шахматы. Все они с нескрываемым интересом поглядывали на новых посетителей.