– Моя кровь останется при мне, – шепнул я одними губами, сжимая рукоять ножа сильнее.

Ох, не нравится мне всё это.

Тёмная когтистая рука потянулась к моему плечу, но тут же отдёрнулась, потому что Стася ускорила шаг. Они боятся медиума… Кажется, что-то сломалось в этом мире.

Мы практически прошли весь Кровавый мост, когда Стася неожиданно резко остановилась.

– Что такое? – быстро спросил я.

– Горан…

Дальше ничего говорить было не нужно. Я всё увидел сам. Серебристая лента оборвалась. Но перед нами ещё стояла коленопреклонённая тварь, пошатываясь, словно на сильном ветру. Её кожа была сморщена, а глаза горели так, что больно смотреть.

Она взглянула на меня:

– Кровь, – прохрипела она, – дай своей крови-и-и…

– С дороги, – рыкнул я.

– Он всё равно заберёт твою… – В глазах полыхнула ненависть, которая могла выжечь всю улицу. – Вам не быть вместе, никогда.

Лезвие ножа просвистело рядом с головой твари, но та оказалась быстрее: вскочила на ноги и кинулась на Стасю. Я откинул девочку назад, нож вошёл в хилую грудь, длинные когти пропахали борозды на моих плечах.

Стася сзади вскрикнула.

Я отшвырнул тварь, схватил медиума за запястье и рванул вперёд, оставляя за спиной Кровавый мост. Позади раздалось шипение, до жути похожее на проклятия, но я не оборачивался. Интуиция подсказывала, что дальше Кровавого моста за нами не пойдут, у тварей есть привязка к жуткому месту.

– Горан, подожди, – выдохнула Стася.

Я резко обернулся. Как оказалось, очень вовремя, потому что она рухнула на брусчатку, и я еле успел её подхватить. Ладоням тут же стало горячо и влажно, а лунный свет выхватил чёрную в ночи кровь.

Никогда не думал, что могу настолько быстро бежать, удерживая человека на руках. Господи, как же так? Когда только успели? Я готов был поклясться, что твари не двигались. Но Стася ранена… И я даже понятия не имею, кем именно. Поэтому быстрее, ещё быстрее!

В гостиницу я влетел в таком виде, что администратор чуть не подпрыгнул от испуга. Однако он вовремя сообразил, что делать, поэтому тут же помчался организовывать всё необходимое для первой помощи. Я отнёс Стасю в свой номер и уложил на кровать. Стащив рукав тонкого платья, сообразил, что девочка легко отделалась. И правда, цапнули неплохо, но не особо глубоко. И когда только успели, с-с-сволочи.

– Вызвать врача? – спросил администратор, принёсший необходимое.

– Нет, – быстро ответил я, кивком указывая, что он может быть свободен.

– Вы уверены? Что случилось?

– Поскользнулась на лестнице. Уверен, спасибо.

Рассказывать про монстров нет смысла, да и напугать Стасю больницей – то ещё удовольствие. Бедная девочка, что ж за незадача, вторая ночь подряд.

«Теперь это её жизнь, – шепнул внутренний голос. – Твоя и её, Горан».

Я шумно выдохнул, прикрыв глаза, призывая всё своё спокойствие. Сейчас не время проклинать мир с его несовершенством, монстров и собственную неуравновешенность. Всё будет хорошо. Главное – взять себя в руки.

Поэтому, отбросив в сторону все лишние мысли, я занялся обработкой раны Стаси.

– Горан… – еле слышно позвала она.

Зелёные глаза оказались широко раскрытыми, с недоумением смотрящими на меня. Только вот сфокусироваться явно удавалось с трудом. Стася попыталась пошевелиться, но я шикнул:

– Не двигайся, иначе будешь с косой повязкой.

– А? Что? – не поняла она, потом перевела взгляд на плечо и охнула.

– Больно? – обеспокоенно спросил я.

– Не… не знаю, – выдохнула Стася и чуть поморщилась. – Горан, что произошло?

– Тебя попытались дружески потрепать по плечу на Кровавом мосту, – сказал я, мрачнея.

В появлении раны виноват исключительно я и больше никто. Стася выводила нас, она не могла смотреть по сторонам, не говоря уже о том, чтобы как-то уклоняться и отбиваться.

От осознания этого на душе сделалось гадко. Дрянь ты, а не охотник, Горан Ладич. Твоей девочке досталось, а ты тут сидишь и умничаешь.

Однако Стася читать мысли не умела и попыталась осторожно приподняться. Радовало, что в такой момент она не стала вскакивать и делать слишком резкие движения. Всё хорошо, всё будет хорошо. Только позволь мне помочь тебе.

Стася будто услышала это каким-то немыслимым образом и покорно позволила себя усадить. Но взгляд, которым она меня наградила, был далёк от покорности. Так-так, намучаюсь я ещё с этой спокойной и мечтательной сопровождающей туристических поездок!

– Ты ничего не хочешь сказать? – спросила она почти ровным тоном.

– Хочу, – кивнул я. – В первую очередь ты должна отдохнуть и набраться сил. И по возможности не нервничать.

Она криво усмехнулась:

– Горан, мне повредили руку, а не голову. Поэтому не надо со мной так разговаривать.

Я едва не выронил перекись и уставился на девушку. А потом, осознав сказанное, расхохотался. Моя ж ты прелесть. Кажется, Стася понравится и Дубравке, и Живко. Они сами лишний раз не смолчат и тут… тут увидят свою.

– Хорошо, – наконец-то согласился я, присев рядом. – В кафе я тебе уже рассказал часть. Но понимаю, что всё это звучало странно. А теперь…

От меня не укрылось, как побелели костяшки пальцев. Я не сдержался и накрыл её руку своей. Стася невольно вздрогнула, закусила губу. Сейчас всё произошедшее явно пролетало сумасшедшей мозаикой перед её внутренним взором, поэтому и начала нервничать. Эх…

– Теперь что, Горан?

– Теперь ты ещё раз всё видела своими глазами, – сказал я как можно мягче. – Тот, кто тебе звонил, не человек. И никаким боком не относится к нашей группе. А Кровавый мост ожил потому, что каким-то образом Границе удалось коснуться спящей улицы.

– Граница может двигаться? – неожиданно задала очень толковый вопрос Стася.

– Да, причём хаотично. Никто не знает, где и когда она проявится.

– Тот, кто звонил… – Стася запнулся, будто не была уверена, стоит ли спрашивать.

Я нежно погладил её пальцы, давая понять, что нужно продолжать.

– Он мог придвинуть Границу?

Любопытно. Я даже задумался. Никогда не рассматривал проявление Границы в таком варианте. Однако потом всё же отрицательно покачал головой.

– Я не знаю всех методов, но обычно пробуждают тех, кто, скажем, «спит». Именно они тянутся к Границе, которая отзывается и приходит, чтобы выпустить своих детей.

Стася передёрнула плечами. Ей явно не нравилось услышанное. Прежняя жизнь была куда спокойнее и безопаснее. Правда, в последнем я не уверен.