Тутси не шевелилась, словно ее оглушили. Она забыла кашлять, щеки побледнели.

— Ну ладно, — как ни в чем не бывало сказал Гор, — выздоравливай, дорогая. Не болей. Желаю тебе счастливого Нового года, а в новом году счастья, здоровья, богатства, исполнения желаний, — он опять сделал паузу, — да, и, конечно, любви. Значительной любви. А наша дружба, надеюсь, останется. Так будет лучше для меня и особенно для вас, Тутси.

Последние слова он произнес многозначительно, так, во всяком случае, показалось окончательно раздавленной Тутси.

Гор нежно поцеловал ее в щеку и, сделав ручкой, исчез за дверью.

А Тутси долго сидела не шевелясь. Последние слова Гора стучали у нее в висках. «Особенно для вас…» Что он хотел сказать? Какая угроза таилась за этими словами? Потому что ведь то была угроза! И откуда он знает про Игоря? Откуда? И еще хочет с ним познакомиться! Какой ужас!

При одной мысли о том, что Гор и Игорь могут встретиться, у Тутси мурашки пошли по спине. Что же делать? Не успела она решить вопрос, с кем встречать Новый год, как возник новый, куда более страшный.

В ту ночь Тутси долго не могла заснуть. В голове ее роились мысли одна безумней другой, она строила планы — один нелепее другого. Бросить свою профессию и навязаться Игорю в жены… Потребовать, чтобы Гор женился на ней… Уехать, сбежать во Владивосток, на Камчатку, на Сахалин, там красивая девушка не пропадет… Покончить с собой! Да, сейчас же покончить с собой…

В конце концов она забылась в тяжелом, беспокойном сне.

…Игорь медленно брел по Арбату. До новогоднего праздника оставался день. И он хотел купить своей Наташе какой-нибудь подарок.

Игорь в отличие от некоторых Тутсиных знакомых миллионером не был. Получаемая им на комбинате зарплата была ерундовой, и, если бы не вечно куда-то спешащие люди, готовые прибегнуть к его, Игоря, а точнее его «Волги», услугам, трудно было бы сводить концы с концами.

Утром шеф подарил ему очень красивую зажигалку (Иванов прекрасно знал, что Игорь не курит, но то ли по рассеянности, то ли из упрямства без конца дарил ему зажигалки).

— С Новым годом! — сказал он. — Сегодня ты мне не понадобишься, так что займись индивидуальным извозом. Дери три шкуры, день предновогодний (казалось, все, кто хотел, чтоб их подвезли, были личными врагами шефа). Все, что заработаешь, считай моим подарком. Если спросят, скажи, что мы весь день с тобой мотались по моим делам. Привет. И учти, сразу после Нового года уедем дней на пять по Подмосковью.

Хотя и несколько шокированный цинизмом шефа, Игорь намотался в тот день на полную катушку. Поставив машину на место на четвертом этаже комбинатовского гаража — гигантские круглые окна делали его похожим на какой-то космический аквариум, — Игорь подсчитал «навар» и убедился, что «подарок» шефа оказался весьма щедрым.

И вот теперь он шел по Арбату в поисках щедрого подарка своей Наташе. Проблема эта оказалась весьма сложной. Он убедился, что по части шмуток Наташа явно ни в чем не нуждалась. Ее туалеты, косметика, белье, разные финтифлюшки в доме, техника — все было на таком уровне, что, если бы Игорь захотел вклиниться в эти дела, ему бы пришлось возить пол-Москвы с утра до вечера и не один месяц.

Игорь шел по своему Арбату, рассеянно глядя по сторонам. Несмотря на поздний час, какие-то мамы демонстрировали укутанным, словно маленькие баульчики, детишкам мерзнувшие в сиротливом одиночестве диснеевские персонажи. «Метелица», «Арба», «Мзиури», «Русские пельмени» светились огнями. В окнах домов уже мигали украшавшие елки цветные лампочки.

Совершенно ошалевшие от долгого топтанья на морозе, наиболее стойкие художники, еще надеясь на поздних меценатов, не убирали свои картины — маленькие в массивных рамках: закаты, разливы, сугробы, рощи…

Вот возле серого забора, что ограждал ремонтирующийся особнячок, прилепившийся к Вахтанговскому театру, длинный парень в синем полуперденчике и шапке с опущенным ухом дежурит у своих шедевров — двух десятков развешанных на заборе «кичей» — кругляши из папье-маше, с разными забавными изречениями и лепниной. Например, зеленая змея и подпись: «1989. Я — змея», или черный остов обглоданной селедки, а вокруг красными буквами: «Жизнь не мед — любовь не помидоры», или вот еще грудастая, грозного вида баба со скалкой в руке. «Не бей мужа», — гласит надпись. Или рак, пивная кружка и ностальгическая фраза: «Хочица? А нету…» И цена: 3, 4, 5 рэ.

Наташе такое не подаришь. Он бы, конечно, с удовольствием подарил ей зодиакальный знак — почти напротив в огромном старом доме ювелирный магазин «Самоцветы». Но, во-первых, он не знает ее дня рождения и, во-вторых, сколько это стоит. Надо соизмерять потребности и возможности.

Тут взгляд его падает на небольшое машинописное объявление, приклеенное к забору. «Ваши возможности», — гласит заголовок, далее следует текст: «Эффективные практические занятия. Определение и формирование вашего успешного имиджа (образа) в деловых, личных и интимных отношениях. Проблемы во взаимоотношениях. Психологические консультации».

«Вот именно, — усмехается про себя Игорь, — мои возможности. Насчет личных, и особенно интимных, — проблем нет. А вот деловых… Тут консультация не помешала бы».

Он впервые глубоко задумывается о своем материально-экономическом положении. А если перевести на нормальный язык — где можно еще подзаработать? Не грузить же, действительно, вагоны?

Снег на крышах. Розоватые шары фонарей заливают улицу призрачным светом. Не хватает только волчьего воя. И как раз вой раздается. Возле забора стоят двое — один в синей куртке, без головного убора, другой в черном пальто, в шапке. Одеты бедновато, носы красные — замерзли; они здесь не пять минут, не десять, а добрых два-три часа. Игорь заметил их, еще когда вышел из дому. Он их хорошо знает, этих поэтов. Они приходят сюда почти ежедневно и читают на всю улицу хриплыми, срывающимися голосами свои стихи. По очереди: один читает, другой набирается сил. Они гордые, не то что арбатские музыканты — никаких кепок, коробок для монет. Да никому и в голову не приходит платить им за их стихи. Тут энтузиасты просто приходят, читают, а кто хочет — слушает. Они ни на что не претендуют, важно высказаться, точнее «вычитаться», донести до народа…

«Наверное, есть здесь и непризнанные таланты. Вот бы всем этим издателям прийти сюда послушать, может, схватятся за кого-нибудь, напечатают…»

Но этих двух вряд ли. Игорь не очень разбирается в поэзии, но все же понимает, что перед ним не Пушкин. Первый, совсем охрипший, размахивая руками, заканчивает выкрикивать свое стихотворение:

Запыхавшись, парень в синей куртке уступает место товарищу, погружает красный мокрый нос в большой грязный платок. Вперед выходит второй, в черном поношенном пальто. Начинает декламировать с завыванием: