— Вы хотите сказать, что желали бы поехать вместе с нами? — сказал с улыбкой военный. — Ну конечно, места сколько угодно.

На лице мисс Каррутерс отразились радость и облегчение. Я видела, что общение с этим человеком действует на нее так же, как и на всех нас.

— Надеюсь, девочки, у вас все готово к отъезду — вмешалась мадам Рошер. — Поспешите, вы можете уехать сразу после завтрака.

Мы последовали за ней в столовую. Там я подошла к майору и промолвила:

— Я должна вам что-то сказать. С нами ребенок.

Мерривэл повернулся и, вздернув брови, посмотрел на меня. Я почувствовала, что ему легко будет все объяснить.

— Ребенок? — сказал он.

— Коттедж около школы разбомбил цеппелин.

Живущие в нем муж с женой убиты. Остался ребенок. Я принесла его сюда.

— И вы хотите взять этого ребенка с собой? — Я должна… я поклялась его умирающей матери…

— Понимаю. И вы обещали ей позаботиться о ребенке. Вы знаете, как с ним обращаться?

— О да. Вы не возражаете?

Майор Мерривэл рассмеялся.

— Не думаю, что сумел бы хорошо приглядеть за ним. Но я не сомневаюсь, что вы позаботитесь обо всем.

Я улыбнулась, а он взял мою руку и пожал ее.

Этот умный и веселый человек сразу все понял.

После завтрака наш багаж погрузили в армейскую машину, и вскоре мы уже ехали к границе.

* * *

Нас окружали толпы беженцев. Казалось, все население Бельгии стремилось выбраться из страны. Эти растерянные, недоумевающие люди представляли собой трагическое зрелище. Вокруг двигались машины, люди на велосипедах, некоторые с тачками, часть шла пешком. Все хотели покинуть страну, пока армия завоевателей не поработила их.

Майор Мерривэл полностью контролировал ситуацию. Он вел машину, Аннабелинда сидела рядом с ним. Мисс Каррутерс и я с Эдуардом расположились на заднем сиденье.

Говорил в основном майор. Он сказал нам, что британская армия уже входит во Францию.

— Потребуется совсем немного времени, чтобы Отбросить немцев, — сказал он. — Нас всех, как говорится, захватили врасплох, тогда как немцы годами планировали все это. Кайзер всегда хотел воевать. Он много лет пытался добраться до нас… с тех пор, как послал поздравительную телеграмму Крюгеру во время войны в Южной Африке, но теперь мы немного поквитаемся. Мы должны преподать ему урок. Вам удобно там, сзади?

— О да, спасибо, — ответили мы хором.

— А месье Эдуарду?

— Он счастлив. Ему все это кажется очень забавным.

— Мудрое дитя. Самое правильное отношение к происходящему.

— Которое не слишком забавляет людей, оставляющих свои дома, — сказала я.

— Только на время, — ответил майор. — Скоро все они смогут вернуться.

— Когда, по-вашему, немцы дойдут до Монса, майор? — спросила мисс Каррутерс.

— Трудно сказать, но, наступая с такой же скоростью, как сейчас, по-моему, примерно через неделю.

— Неужели дела обстоят так плохо?

— О, это огромная подлость — оккупировать страну, никак не причастную к войне, только потому, что так легче добраться до врага — Франции.

Бедная маленькая Бельгия… абсолютно не способная к сопротивлению. Ну ничего, скоро мы заставим немцев пожалеть, что они затеяли все это.

— У вас нет никаких сомнений.

— Конечно. Правда, я иногда ошибаюсь, но, по крайней мере, получаю удовольствие, веря, что все будет в порядке… Так что, видите, это не такое уж глупое отношение к жизни.

— Думаю, это правильное отношение к ней, — сказала Аннабелинда, улыбаясь майору Мерривэлу.

Он улыбнулся ей в ответ, и я подумала, что майор находит ее привлекательной…

— Это зависит от точки зрения, — вмешалась мисс Каррутерс. — Во всем можно найти хорошую и плохую сторону. Майор прав, говоря о пользе Оптимизма, при условии, что человек готов смотреть в лицо истине, получив доказательство своей не правоты.

— А, — сказал майор, — у нас здесь философ.

Сивилла.[3]

— Мое имя и в самом деле Сибилл, — сказала мисс Каррутерс.

Майор залился заразительным смехом, к которому присоединились все мы, причем мисс Каррутерс смеялась так же искренне, как и остальные.

Я подумала, что и в этой опасной ситуации, в столь трагических для многих обстоятельствах находятся моменты, когда мы способны радоваться и чувствовать себе счастливыми.

Мы находились на пути домой. Я везла Эдуарда, мисс Каррутерс вела себя совсем не так, как обычно, а Аннабелинда совершенно забыла о неприятной стычке между нами.

И все это произошло благодаря майору Мерривэлу.

Мы пересекли границу с Францией вечером.

Майор Мерривэл сообщил нам, что его зовут Маркус и, поскольку он не видит причин разводить церемонии, то предлагает опускать «майор» и обращаться к нему по имени.

— Ведь это, — сказал он, — совершенно особая поездка, правда? Мы будем долго ее помнить. Вы не согласны?

Мы от всего сердца согласились.

— И я думаю, что молодой человек на заднем сиденье ломает голову над тем, почему его не укладывают спать.

— Нет, — ответила я, — сейчас он крепко спит и, без сомнения, не ломает голову ни над чем подобным.

— Все равно, его необходимо поудобнее устроить на ночь. Думаю, мы все это заслуживаем, поэтому я собираюсь найти место, где мы сможем переночевать.

— Это было бы чудесно, — сказала Аннабелинда.

Мы все поддержали ее.

— Около Сент-Армана есть маленькая гостиница. Мы могли бы отправиться туда.

— Похоже, что вы хорошо знаете Францию, — промолвила Аннабелинда. — Я изучил карту и обсудил маршрут с другим офицером, который знает страну. Эта гостиница называется «Олень». Звучит по-домашнему. На такое местечко можно наткнуться, скажем, в Ньюфоресте. Мы поищем его. Вероятно, снаружи есть вывеска с изображением этого животного. Если нам не удастся ее найти, отыщем что-нибудь другое.

К вечеру на дорогах не было такого оживленного движения, и это радовало. Меня угнетал вид людей, покидающих свои дома. Но я надеялась, что они будут в безопасности за границей… и что вскоре отправятся в обратный путь.

Мы нашли гостиницу «Олень». Словоохотливый хозяин радушно приветствовал нас, что, по-моему, было вызвано присутствием Маркуса Мерривэла, который являлся офицером британской армии и, следовательно, союзником.

Нам предоставили три комнаты. Одну отвели майору, одну мисс Каррутерс, а третью мы с Аннабелиндой разделили с Эдуардом. Мы пошли туда умыться, договорившись встретиться, когда приведем себя в порядок.