А вот Китай по первым двум критериям вполне соответствует требованиям МВФ. Проблема с третьим критерием. Финансовые аналитики считают, что по-настоящему емкими и ликвидными финансовые рынки могут быть лишь у той страны, которая помимо всего прочего обеспечивает полную конвертируемость своей национальной денежной единицы. Как мы уже выше отметили, у Китая с этим проблемы. Китай не может одновременно гнаться за двумя зайцами: продолжением своей торговой экспансии в мире и превращением юаня в резервную валюту. Первый «заяц» требует поддержания заниженного курса юаня. Второго «зайца» при такой курсовой политике трудно поймать. Для этого «зайца» нужен более высокий курс юаня, причем желательно с некоторой тенденцией к росту. Чтобы был стимул накапливать юань в международных резервах. Между прочим, если посмотреть на ведущие резервные валюты (а их эмиссия осуществляется исключительно странами «золотого миллиарда»), то можно увидеть, что все они имеют курсы, более высокие по сравнению с паритетом покупательной способности. А если еще внимательнее присмотреться к странами, которые эмитируют резервные валюты, то они все богатые. А свое благоденствие они строят не за счет производства и экспорта товаров, а за счет международного движения капитала. Для некоторых стран «золотого миллиарда» международное движение капитала становится источником благоденствия по той причине, что они живут подобно рантье, получающим ренту от зарубежных активов. Но в настоящее время на первое место выходит такой способ благоденствия, как внешние заимствования. Пользуясь привилегиями, вытекающими из права эмитировать резервную валюту, страны «золотого миллиарда» стягивают товары и услуги всего мира, оплачивая их своими денежными знаками. Эти денежные знаки – своеобразные векселя, которые богатые страны не собираются погашать и предлагают накапливать их другим странам до бесконечности.

Вероятно, высокопоставленные китайские чиновники, провозглашающие задачу превращения юаня в конвертируемую валюту, мечтают сделать Китай богатой страной, которая будет процветать за счет других стран. Может быть, Китай желает повторить опыт государств-рантье типа европейских стран-метрополий: Бельгии, Франции, Нидерландов, Великобритании? Или повторить опыт Соединенных Штатов, которые благодаря резервному статусу доллара паразитируют за счет остальных стран мира? Внятного ответа китайские чиновники не дают. Понятно лишь одно: ценой перехода Китая к юаню как резервной валюте будет утрата им своих торговых позиций. Резервные валюты – валюты стран с дефицитным платежным балансом. О том, что любая резервная валюта – ловушка, грамотным экономистам не надо объяснять. Еще в начале 1960-х гг. американский экономист бельгийского происхождения Роберт Триффин сформулировал парадокс (дилемму), названную его именем. Один из вариантов формулировки дилеммы Триффина: доллар США как резервная валюта и промышленное величие Америки – несовместимые вещи. Другая формулировка: страна, эмитирующая резервную валюту, должна иметь дефицитный платежный баланс, а дефицитный платежный баланс подрывает доверие к этой резервной валюте. Другие авторы, развивая и углубляя мысль Триффина, делают вывод, что национальная денежная единица не может выполнять функции международной (в том числе резервной) валюты. Но другие авторы говорят, что она может выполнять такие функции, но для этого валюте нужна военная (силовая) поддержка. Впрочем, рано или поздно противоречия, связанные с использованием национальной денежной единицы в качестве международной валюты, должны кончиться большой войной, которая позволила бы «обнулить» обязательства эмитента. К сожалению, столь неприятные побочные последствия использования национальных валют в качестве резервных почти не обсуждаются в кругу экономистов. Китайские чиновники также не касаются этих деликатных «нюансов» темы резервного юаня.

Доллар стал по настоящему резервной валютой лишь тогда, когда США стали иметь устойчивый дефицит во внешней торговле. Америка в 1960-е гг. начала лишаться статуса промышленной державы, а вместо товаров стала предлагать всему миру свои долговые расписки в виде «зеленой бумаги» и казначейских облигаций. Но для того, чтобы был спрос на «бумажную продукцию» ФРС и Казначейства США, дядя Сэм поддерживал и продолжает поддерживать его с помощью авианосцев и бомбардировщиков. Резервный юань – ловушка для Китая. Либо ему потом придется «откручивать» назад, чтобы вырваться из ловушки. Но внешние рынки назад не вернешь. Либо продвигать резервный юань в мире с помощью военной силы. Ко второму варианту Пекин явно не готов. Он развивает свой военный потенциал, но не для глобализации по американской модели, а для защиты Китая как «срединной империи».

Через соблазны сделать свои валюты мировыми, которые пришли бы на смену доллару США, некоторые страны уже проходили. И им эти искушения обходились дорого. Речь идет о Германии и Японии. Напомним, что в начале 70-х гг. прошлого века после прекращения размена «зеленой бумаги» на золото Америка провела девальвацию доллара, что вызвало большое неудовольствие со стороны ее европейских партнеров. Особенно их уязвило адресованное европейцам заявление тогдашнего министра финансов США Дж. Конналли: «Доллар США – это наша валюта и ваша проблема». Европейцы решили ответить дяде Сэму укреплением своих валют и постепенным вытеснением «зеленой бумаги» из европейского оборота. В течение следующих 20 лет произошли весьма впечатляющие подвижки как в Европе, так и мире. В начале 70-х гг. торговля в Европе обслуживалась преимущественно с помощью доллара, а в начале 90-х гг. – более чем на 50 % немецкой маркой. Ее доля в мировых золотовалютных резервах в 1989 году достигла пикового значения в 20 %. Возникло ощущение, что Европа начинает освобождаться от американского засилья, в том числе от американской банковской системы. Апогеем европейского расцвета было объединение валют отдельных государств в евро. Кто-то уже прочил евро на место доллара США как ведущей резервной валюты. А дальше Европа, казалось бы неожиданно, пошла на снижение, пиковое значение евро в мировых резервах стало снижаться, доллар стал восстанавливать несколько ослабленные позиции. А еще позднее в ЕС начался долговой кризис, особенно в те странах, которые стали называть группой PIIGS. Вряд ли создатели евро ставили задачу превращения евро в резервную валюту, которая бы заместила доллар США. Сначала германские промышленники не хотели укрепления марки, а позднее промышленники объединенной Европы не хотели укрепления евро. Сначала марка, а затем евро быстро взошли на мировом валютном небосклоне как яркие звезды, но еще быстрее произошел их закат.

Японская иена также было такой яркой и стремительной звездой, которая затем быстро упала. Сначала в 60-70-е годы прошлого века было «японское чудо», которое привело к резкому увеличению роли иены в мировой валютной системе. В конце 70-х-начале 80-х гг. уже поговаривала о том, что иена может составить реальную конкуренцию доллару США как резервной валюте. Однако складывалось такое впечатление, что правящие круги Японии сознательно тормозили превращение иены в резервную валюту, всячески сдерживая курс этой денежной единицы. Сдерживали этот курс и таким способом, как сохранение ограниченной конвертируемости иены. Под сильным давлением Вашингтона (в том числе с использованием угроз экономических санкций) Токио согласился в 1984 г. на подписание соглашения с США о снятии ограничений на движения капитала и обеспечение американским банкам доступа к своему финансовому рынку. А еще через год было подписано знаменитое соглашение в Нью-Йоркском отеле Плаза (Plaza Accord), в результате которого курс иены к доллару вырос более чем на 50 %. Такой взлет иены послужил причиной возникновения гигантского финансового пузыря в Японии, а потом и болезненной его ликвидации. После этого Япония так и не смогла прийти в себя, пребывая в перманентной экономической стагнации. На пике доля иены в мировых золотовалютных резервах была равна почти 10 %, а сегодня она меньше 4 %.