— Спасибо, ты так гостеприимен! Куда ты ведешь меня? В мраморные чертоги, где играет музыка, а призраки эльфов, прекрасные, как мечты, подают изысканные яства?

Моран покружилась на месте, но Сирион не дал себя обмануть: путь, возникающий из неоткуда, исчезал за ее спиной и вел только в одну сторону.

В эту ночь она продолжала идти, когда стемнело. Вокруг стало мокро и неуютно. Земля, пропитанная влагой — не лучшее место для ночлега. Наконец, Амаранта остановилась, поняв, как сильно она устала. Костер бы согрел ее и ободрил, но как его разжечь? «Почему я не взяла с собой лампу? Нет, она слишком тяжелая… Надо было ее разобрать и достать огниво. Как я не догадалась!» — запоздало сожалела она. А в Галадэне вечерами уютно: светятся окна эльфийских домов, мягко греет большая печь, сложенная из обожженной земли. Можно лежать в теплой ванной, лениво щурясь на желто-зеленый купол светильника и потягивать вино из высокого резного бокала. Можно выпить хоть целую бутылку и подняться к себе в спальню, заплетаясь в ногах и длинном платье. Некуда спешить, да и чего желать, если жизнь хороша сама по себе, без всяких условий?

— Никакой это не сон, а очередная шутка древнего леса! — пробормотала Амаранта, очнувшись.

Дрожа от холода в насквозь промокшей одежде, она села под деревом, обняв колени. Вчерашний дождь, задержавшись в ветвях, срывался вниз крупной капелью. Вода соскальзывала за ворот, и, не сразу согреваясь, ползла по груди. Какое тяжелое, гнетущее чувство одиночества пришло вслед за видением! «Это Сирион постоянно напоминает мне, что я потеряла. Я могу снова все забыть, но поселок эльфов буду видеть до могилы», — успокаивала себя Моран, — «еда заканчивается… Как долго сможет продержаться одержимая без пищи? Вот и проверим. А сейчас я попытаюсь уснуть по-настоящему».

Ранним утром ее разбудило прикосновение к лицу. Некто живой и настоящий ткнулся в щеку, защекотал короткими волосками, выдохнул теплый воздух. Амаранта раскрыла глаза и встретилась с желтым взглядом волка. Инстинктивно защищаясь, она вскинула правую руку. Волк отскочил и оскалился. Несколько мгновений они изучали друг друга. Кто придумал, что духи леса вселяются в зверей? Перед Моран стояло животное — умное, осторожное, но — не больше, чем волк. Его серая шерсть с темным хребтом по спине была такой же, как у шкур в жилище Мастера.

— Я — не твой завтрак, — прошептала Моран.

От звука ее голоса волк дернул загривком, побежал прочь и затерялся среди стволов. Амаранта огляделась и обнаружила, что путеводная тропа исчезла.

— Так я пришла? Ты хочешь накормить мясом твари своих волков? — спросила она, — а ты не подумал, что тварь может быть против?

Этот день выдался тусклым. Вчерашняя гроза грохотала в отдалении, но то и дело начинало нудно накрапывать. Сирион изменился. На пути Моран все чаще попадались поваленные деревья: толстые, замшелые, вросшие в почву, похожие на дороги, разбросанные в разных направлениях. По ним было проще идти, чем плутать зигзагами по земле. Амаранта забралась на один из таких стволов, но сгнившая древесина тут же провалилась под ее тяжестью. Внутри поджидали труха, насекомые, бросающиеся врассыпную и жирные личинки. Содрогаясь от омерзения, Моран выбралась и впредь старалась обходить поваленные деревья стороной.

Но и живые кедры в этой части леса были очень стары. Годы и непогода сделали их кору графитово-черной, грубой и рельефной настолько, что случайно опираясь о дерево, Моран замечала, как ее ладонь полностью скрывается в глубоких шершавых складках. Гибкие растения прорастали у самых корней и карабкались вверх, оплетая стволы паутиной липких побегов, они хватались за одежду и намертво вцеплялись в волосы. Идти становилось все труднее, а лес темнел и мрачнел: пропали юркие белки, перестали попадаться птицы. Такой Сирион — тихий и зловещий внушал не трепет, а отвращение. Амаранта остановилась.

— Я вернусь обратно. Ты обманул меня, заманив в гадкое место! Если мне суждено погибнуть в Сирионе, я бы хотела закрыть глаза, слушая шум ветра в вершинах деревьев, который так напоминает плеск северного моря; вспоминать порты Эдельса, скалы Асгара и высокие горы, окружающие Архону; ощущать тепло весеннего солнца, а не то, как меня начинают жрать черви!

Она решительно повернула назад и сделала несколько шагов, едва не наступив на какой-то предмет. Он до половины зарылся в землю, видимо, лежал здесь очень давно. Что это? Потрясенная Амаранта подняла зеленый флакон с зельем Киндара.

— Я не буду пить яд назло тебе, понятно?! Знаешь, что я сделаю? Я его разобью!

Намереваясь попасть в ближайший ствол, она с силой размахнулась, но не успела метнуть флакон — незаметно подкравшаяся серая тень бросилась на Моран и вцепилась зубами в ее запястье. Закричав от боли и неожиданности, Амаранта, отчаянно отбиваясь, покатилась по земле вместе с волком. Борьба была недолгой: отпустив ее, зверь отбежал в сторону и зарычал. А Моран сидела, наблюдая, как тоненький ручеек крови бежит с прокушенного мизинца на землю. Яд алхимика лежал рядом, он не разбился.

— Я хочу вернуться, — сказала она волку, — Амаранта выбирает маятник.

Зверь ощерился и потрусил прочь, изредка оглядываясь. Жертва была слишком сильна. Пока.

— Слышишь, лес? Или кто ты? Я приду в Галадэн добровольно! Пусть меня привяжут к столу под лезвием, и накажут согласно извращенным законам эльфийского клана за смерть Галара! А ты сможешь играть с орудием пытки так, как тебе вздумается!

Сирион молчал.

— Я думала, ты спас меня! Я считала тебя справедливым! — громко выкрикнула Амаранта, озираясь по сторонам.

Глухая тишина вокруг. Только стволы кедров стоят со всех сторон, черные, будто обугленные. Смеркалось, а тут и там из-за деревьев появлялись светящиеся точки. Моран потрясла головой, но огоньки не исчезли. Они перемещались, мигали и поблескивали парами, как глаза.

— Нет в мире справедливости, это мы, смертные, выдумали такое слово. Случайность, — вот настоящая правда, да, Сирион?

Волки отрезали путь назад. Амаранта подобрала торбу Киндара и пошла дальше. В эту ночь ей не уснуть, возможно, уже к утру все будет кончено. Или раньше. Звери двинулись следом. Они грызлись между собой, шарахались, когда подходили слишком близко или под ногой жертвы трещала ветка, но не окружали. Дороги не было, тьма начиналась на расстоянии вытянутой руки. Казалось, что она повсюду, плотная и душная, как бархат.

Большое дерево встало прямо у Моран на пути. Она хотела его обойти, но вот уже три шага вправо, а пальцы ее раскинутых в стороны рук все цепляются и цепляются за складки влажной коры. Пять шагов, десять… Страх перед неведомым сделал дыхание коротким и прерывистым. «А если — в обратную сторону?» — подумала Амаранта, стараясь не поддаваться панике.

Некоторое время она следовала вдоль странного препятствия, напряженно вглядываясь в ночь, но видела одну лишь темноту. Нет, обойти невозможно! «Вот — моя конечная цель. Я пришла. Теперь пришла!»

Моран обернулась, прижавшись спиной к гигантскому древу. Медленно, нехотя, одним бледным краем луна показалась из-за облаков. В мире вокруг не было красок — только посеребренные оттенки черного. Преследователи сидели и лежали в отдалении, мигая точками глаз, а над головой высилась гигантская стена. Ей не было конца и края, куда не кинь взгляд, и даже ночное светило казалось ближе, чем ее крона. Сердце Сириона — вот оно, надежно спрятанное за оградой, один вид которой наводит ужас своими размерами.