Набережная… Мост… Медный всадник.

Ага, понятно, — сегодня Эрмитаж. Как без него, когда это главная достопримечательность города! Придется посмотреть картины великих мастеров. Он много чего успел здесь посмотреть, так что сам теперь по Питеру может экскурсии водить… Хотя приехал совсем для другого.

Эрмитаж так Эрмитаж. Давненько не был. С самого детства. Тогда у него были настоящие имя и фамилия, мама и папа. Было дело…

Автобус завернул на Дворцовую площадь. Машину пришлось бросить раньше. Потопал, на всякий случай прикрываясь пешеходами и фотоаппаратом, который может закрыть пол-лица. Где же они?

Сидят в автобусе. Осман, гид и пара «туристов» вышли и направились к кассам. Народу!.. В такой толпе спрятаться будет легко.

К этому автобусу подъехал еще один экскурсионный автобус. Встал рядом. Шторки задернуты.

Задернуты… А зачем задергивать шторки, если автобус экскурсионный? В нем туристы, они к окнам прилипнуть должны! Иначе для чего они приехали? Что за ерунда?

Дверца открылась. Но экскурсанты не вышли. В него полезли «туристы» из первого автобуса. Один за другим быстро скрылись в салоне второго автобуса.

Внутри здания послышался непонятный шум, на входе, возле касс. Что здесь вообще происходит?

Дёрнулась шторка. Выглянуло лицо в шапочке с прорезями для глаз. Взмах руки. Шторка упала.

Из автобуса с надписью «Президент-тур Санкт-Петербург» стали выпрыгивать один за другим «туристы» в натянутых до шеи шапочках.

Так что же это? Выходит, приехали?

Точно, приехали!

В здании что-то глухо бухнуло. И еще пару раз! Выстрелы? Да, стрельба! Мгновенная тишина. Растерянность. И тут же истошный женский визг. У входа в музей толпятся люди, никто ничего не понимает.

«Туристы», быстро исчезая в салоне автобуса, выпрыгивают на улицу с оружием в руках — пистолеты и короткоствольные автоматы. Долго не задерживаются — разбегаются полукругом, словно сети разбрасывают.

Из вновь подошедшего автобуса выскочили еще два десятка бойцов. Эти сверх лимита. Выбросили на асфальт какие-то огромные спортивные сумки. Новая группа, которую, вербовал не Осман. Откуда она прибыла с оружием под завязку? Что в сумках? Не важно… Не теперь! После…

Новые бойцы подбежали, присоединились к «туристам», воткнулись в цепь, заорали дурными голосами:

— Всем вперед! — Ткнули стволами в толпу, придвинулись. Эти, новые, были более организованными, знали, что делать. — Пошли, пошли!

Люди недоуменно озирались. Наверное, решили, что неподалеку снимают какой-нибудь сериал, и искали глазами оператора, режиссера, машины киногруппы. Но только это было не кино. Это была жизнь. Их жизнь.

— Шевелись, уроды!..

И всё равно прохожие не понимали.

Но тут какой-то боевик вскинул автомат и дал короткую очередь поверх голов так, чтобы пульки просвистели.

Толпа отшатнулась. Люди закричали, бросились врассыпную. Кто-то побежал к набережной, кого-то, как баранов, погнали ко дворцу.

Так разделились судьбы. Случайно, по воле рока.

Толпу сжимали, теснили ко входу в кассы. Одиночки еще пытались прорваться, убегали. Какая-то девушка ринулась через цепь, ее схватили, но она вырвалась, выскользнула из плаща, в который вцепились руки, побежала, упала, сломав каблук, вскочила на ноги, рванула по асфальту в одних колготках. Ее не преследовали, в нее не стреляли. Всем было не до беглянки. Подсчитывали не отдельных людей. «Загон» был массовым.

Вот какой-то мужчина попытался сбежать. Но его перехватили, остановили ударом приклада в лицо. Он упал, осел на колени, схватившись за глаза. На асфальт закапала кровь.

— Встал! Пошел!

Мужчину пнули, ухватили, встряхнули за шкирку, бросили в толпу. И теперь все поняли, что это точно не сериал, что это — всерьез.

Еще выстрел под ноги.

А со стороны набережной, от Невы, какие-то гудки, крики, суета. Затормозили два джипа. Из них выскочили люди в масках с автоматами на изготовку. Встали поперек проезжей части, оттесняя машины на соседнюю полосу. Пальнули по асфальту, так что пули пошли рикошетом. Машины, визжа тормозами, шарахнулись на тротуар.

Бойцы в масках быстро подскочили к окнам здания. Бросили, ткнули что-то за решетки. И еще набросали какие-то мешки сверху. Тяжелые, как будто с песком. Отбежали, встали, присели за джипы. Что-то нажали. Ахнули взрывы. Зазвенели, рассыпаясь по мостовой, стекла, загремели решетки. Выждали несколько секунд. Подбежали, дернули, отбросили остатки прутьев, расчищая себе путь, смахнули какие-то осколки. Подсаживая друг друга, прыгнули внутрь здания. Швырнули сумки не только здесь, но и с другой стороны. И еще с третьей… Снова прозвучали взрывы и автоматные очереди!

А у главного входа — совсем беда. Десятки растерянных, испуганных людей, которых теснят к зданию. И уже никто не может, никто не решается вырваться. Все оцепенели от страха. Толпа спрессовывается, пятится, отступает. Толпа — уходит! Уходит к дворцу!

А он тут, среди убегающих, которые спаслись, которые вырвались. Стоит один, в нерешительности, не бежит, не прячется за машины, потому что ему надо в толпу заложников. Там его место! Но как туда попасть? Как аргументировать свой безумный поступок?

А если он был не один? Если там его семья? Его возлюбленная? Жена? Тогда понятно — секундный порыв, желание быть рядом, помочь… Такое бывает!

Войти в образ.

— Маша! Маша! Ты где?! Маша!.. — Испуганный, ищущий взгляд… Играть, играть, даже если тебя никто не видит. Даже если кажется, что тебя никто не видит. — Маша! — Найти в толпе любое женское лицо и заорать истошно: — Маша! Я иду к тебе!!! — Подбежать, спотыкаясь, чуть не падая к толпе, протянуть руки.

Дёрнулся в его сторону ствол автомата. Не дай бог, не так поймут… Закричать, специально для них:

— Там моя жена, пропустите! Я к ней! Я с ней!

С ходу врубиться в цепь, не из толпы заложников, а со свободы. Это не укладывается в обычные представления. Замешкались, расступились боевики. Теперь, пока они его не рассмотрели, затереться между людьми, пролезть, протиснуться, обнять кого-то, прижать к себе не важно кого. Важно, что нашел свою Машу… Потом можно будет перед женщиной извиниться, сказать, что обознался. Но это потом!.. Задача выполнена: он со всеми, в толпе.

Снова выстрелы. В ответ испуганное молчание. Толпу прижали к лестнице, нажали, вдавливая в двери. Что там внутри? Хреново внутри! На полу лежат окровавленные охранники. Они, наверное, пытались что-то сделать, пытались остановить, и их просто пристрелили. Просто взяли — и пристрелили. А что они могли сделать против таких? Громко, давя на психику, воет сирена. Кто-то успел нажать сигнал тревоги.

Наверное, сейчас сюда прибежит охрана, наверное, вооруженная. И станет только хуже, потому что начнется стрельба, а здесь люди у стен, возле касс и на лестнице у перил — десятки людей. Все в ужасе и ступоре. Все чего-то ждут.