— Вы правы, — кивнул Трифонов. — Тут я должен добавить еще одну деталь. Мужья пропавших женщин погибали при невыясненных обстоятельствах за три-четыре месяца до знакомства вдовы с женихом-вербовщиком. Вряд ли вербовщики занимались убийствами их мужей и тех, чьими паспортами они пользовались. Мы имеем дело с преступным кланом, где есть свой отряд киллеров, отряд вербовщиков и те, кто все это организовал, контролирует и поддерживает связи с непосредственными покупателями товара. Это может быть иорданская мафия или израильская, значения не имеет. Нам до них не добраться. Но перекрыть у себя один из источников поставки живого товара мы можем и обязаны. Судите сами об объемах деятельности банды. Один только Зибиров вывез семнадцать женщин и двадцать восемь детей. Вместе с погибшими мужьями на его счету шестьдесят две жертвы. А сколько еще таких Зибировых, Рамазановых и Ткачуков?

— Как я догадываюсь, Александр Иваныч, и Зибиров, и Рамазанов тоже убиты.

— Повешены. Поэтому я здесь. И скажу вам откровенно, Ксения Михална, меня больше интересует сам клан преступников, чем те, кто их казнил.

— Вы глобалист, товарищ полковник. У меня задачи более скромные. Я должна найти убийцу или убийц. Желательно живыми. Если два-три человека взялись уничтожить мафиозную группировку, где есть, как вы говорите, своя команда киллеров, то долго им разорять осиное гнездо не дадут. Их уничтожат. Причем сделают это очень скоро. Мы с вами не знаем следующих жертв. Вот газета, где три фотографии. Все трое убиты. Кто следующий? Вербовщиков должно быть больше. Иначе доходы не оправдают расходы. Будущие рабыни и их дети должны идти потоком. А у нас что получается? На одну семью уходит по семь-восемь месяцев от фиксации, то есть выбора жертвы, до сдачи ее в руки заказчика. Семью находят. Убивают главу семьи, потом обхаживают вдову, уговаривают и вывозят. Это же длительный, кропотливый процесс. Овчинка выделки не стоит. Если этот же процесс поставлен на конвейер, то тогда понятно. Но мы ничего не знаем о вербовщиках, а палачи знают, и руководители банды должны знать, кого еще убьют мстители. А значит, они выставят им ловушки раньше, чем мы доберемся до палачей. Хотелось бы опередить и самим поймать этих разъяренных мстителей. Что вам о них известно?

Генерал помалкивал, переводя взгляд с одного на другого. Про него забыли, будто все происходило не в его кабинете, а в уличном кафе, где встретились двое. Он боялся даже кашлянуть. Шел деловой разговор двух умных опытных следователей. Колычев едва успевал улавливать смысл беседы. Они все уже знают. Казалось, в конце разговора они встанут и пойдут всех арестовывать и громить «осиное гнездо».

— Есть мужчина. Возраст от тридцати пяти до сорока лет. У него машина бежевого цвета, «Жигули» пятой модели. Высокий, сухопарый. Его причастность к преступлениям доказана, — продолжал Трифонов. — Я дам вам почитать дело. Думаю, что ваш случай и убийства в Санкт-Петербурге надо объединить в одно производство. По нашим данным, у долговязого есть сообщница. Женщина на глаза никому не попадалась. Есть только ее следы.

— У нас все наоборот. Мужчина нам не известен. По всем данным, он существует, но видели только женщину. Высокая блондинка. Условная блондинка, волосы сегодня не могут быть показателем. Мы составили ее фоторобот.

Задорина достала фотографию и передала Трифонову.

— Свидетельница утверждает, что очень похожа. Цвет волос и прическу можно изменять. У нас есть отпечатки ее правой руки. Большой и средний пальцы. Она курит сигареты «More». По составу слюны мы определили группу ее крови и болезнь. Женщина страдает тяжелой формой сифилиса. По мнению медиков, проживет недолго. После вашего рассказа можно сделать предположение, что она была одной из жертв, которой удалось вернуться в Россию. Представим себе, будто в плену ее лишили детей, потом содержали в притоне, где она и подхватила заразу. Она же общалась с пленницами из России, и они могли ей рассказать о других вербовщиках. Вот откуда у нее информация. Она сумела вернуться, найти себе сообщника и приступить к мести. Этим объясняется ее жестокость и идея ритуала казни через повешение. Она ничего не боится и наверняка знает о своей болезни. Знает и о том, что ее ждет ловушка. Вот почему она торопится. Хочет казнить как можно больше подонков, пока ее не убьют люди клана или не поймает милиция. А на тот случай, если она не успеет уничтожить всех, мстительница оставляет эстафету нам. Чтобы следствие поняло причины ее действий и продолжило бы преследовать преступников в случае ее гибели. Вот почему она оставляет для нас паспорта и вырезки из газет. Уверяю вас, следующий труп мы найдем в ближайшие дни, если не часы.

Трифонов улыбался. Ему нравилась эта красивая, умная и амбициозная женщина. Она говорила убежденно, смело, азартно, словно боялась, что кто-то все то же самое скажет раньше нее. Трифонов понял, что инициативу ему придется уступить Задориной. Она должна стать лидером. Слишком много амбиций. И если он будет давить на нее своим авторитетом, девушка замкнется. А он хотел сотрудничества. В конце концов, он не гордый и в лидеры никогда не стремился. Результат куда важнее процесса и финального пьедестала.

— Позвольте, Ксения Михална, я сделаю небольшое замечание по поводу вашей версии. В целом я с вами согласен. Есть одно «но».

Еще бы ему быть не согласным, когда он эту же версию высказал еще в Питере! Задорина напряглась. Какое замечание? Безукоризненная теория, построенная на железной логике.

— Конечно, только женщина, прошедшая через все круги ада, лишенная детей, мужа и стоящая сама на краю гибели может решиться на такое преступление. Хотя назвать ее преступницей можно с большой натяжкой. Мы в Питере прозвали ее бумерангом. Тот, что возвращается, поражая цель. Мне так удобней. У нас есть в этой версии одна прореха. Допустим, ее завербовали, и она попала в рабство, где встретила себе подобных рабынь. Но как она и ее подруги могли определить, что Эпштейн — это не Эпштейн, а Зибиров, Ткачук — Цейтлин, Рамазанов — Маркин? Она вернулась в Россию и начала искать Марика Эпштейна, который повинен в ее мучениях. Что она могла найти? Ничего. Марк Эпштейн давно убит, так же как Маркин и Цейтлин. Дальше мне понятно. Если она нашла первым Зибирова, тот под страхом смерти мог выдать следующего. Ведь укол, о котором вы говорили, не только вызывает онемение мышц, но и страх. А перед глазами — петля. Все, что знали, они ей говорили. Пытка устраивалась каждому вербовщику, и наша героиня собрала уже хорошее досье. Но нам непонятно начало. Отправная точка. Я уже неделю назад знал, что Цейтлина повесят. Но как я мог узнать, что на самом деле его зовут Ткачук и живет он в Москве? Как она могла узнать, что Эпштейн — это Зибиров? Мстительница нашла его, заманила в ловушку, сделала укол, допросила и вздернула на веревке.

Задорина почувствовала, что ее железная логика рушится подобно карточному домику.

— Одним словом, господа следователи, — нарушил паузу генерал, — я понял главное. Вы сработаетесь. Ну а текущие вопросы и загадки будете решать по ходу следствия. Совершенно нестандартное преступление, к которому очень трудно подобрать ключи. Я вас послушал, будто увлекательный роман прочел. Оказывается, вы все уже знаете, и вас смущает только какая-то мелочь. Соринка в глазу. Ерунда. Решите и этот ребус. Нет сомнений, ваши дела надо объединять в одно производство, и придется вам поработать вместе, рука об руку. Руководителем группы назначаю…