Он все-таки постарел. Стоит и разговаривает сам с собой, вместо того чтобы осматривать деревню. Ведь здесь люди успели выбежать на двор. А там, дальше, они могли успеть даже убежать. Могли ведь?

И Канта могла просто испугаться, потерять сознание. Женщина, да еще в положении — всякое может случиться…

Коготь, задыхаясь, выбежал на деревенскую площадь.

Кровь. Лужи крови, кровавые брызги на стволах деревьев, следы в кровавой грязи — человеческие и тех, нелюдей. Люди бежали, надеясь спастись. Бежали прочь от напасти, а оказалось, что их сгоняли в кучу, а потом, потом…

Канта стояла неподвижно возле дерева, поэтому Коготь заметил ее не сразу. Сотник вскрикнул и бросился к ней, добежал… почти добежал — всего два шага осталось до Канты… но преодолеть их сотник не сумел.

Он словно с разгону влетел в ледяную воду… увяз в густом липком киселе… Он даже руку с мечом не смог ни поднять, ни опустить — так и стоял, с ужасом глядя на Канту и понимая, что все, что он обречен… И она — тоже обречена.

На деревню напали не просто какие-то твари — они были разумны и владели магией. Окружив ночью деревню, они спугнули людей, погнали их в центр, туда, где была подготовлена ловушка. Невидимая трясина, заметить которую можно, только когда уже будет поздно. Совсем поздно.

Позабавившись ночью, твари ушли, оставив западню, рассчитывая, наверное, вернуться.

Канта что-то сказала, но слишком тихо, словно задыхаясь, Коготь не разобрал, хотел ответить, успокоить, но губы и язык не слушались, сотник только захрипел.

Твари ушли? Или они сейчас заняты на другом конце деревни, разносят останки людей по их домам, выкладывают причудливые узоры из костей, расставляют в очагах черепа, развернув пустыми глазницами ко входу…

А потом вернутся на площадь. И займутся Кантой и Когтем.

Даже зажмуриться у сотника не выйдет — тело не слушается, Коготь и моргнуть-то не может…

Из-за дома напротив послышался странный звук — влажный хруст, будто… Ну, как выворачивает кто-то ногу у жареного барана. Выкручивает из сустава. Коготь смотрит вперед, на Канту, на дом он даже взгляда перевести не может, только краем глаза видит, как что-то шевелится — высокое и массивное.

Это смерть, подумал Коготь. И еще подумал, что хорошо было бы ему первому умереть, чтобы не пришлось смотреть, как будет это чудище убивать Канту. И никто не сможет им помочь, разве что маг какой-нибудь. Только где взять этого мага? У них даже лекаря толкового нет, только костоправы из его сотни и у арбалетчиков.

А потом пришла в голову мысль, что если наместник примчится быстро, то может сдуру броситься спасать жену… и тоже влетит в ловушку. А все, кто пойдет с ним, — тоже, один за одним…

А Гартан обязательно бросится… обязательно, не сможет он стоять в стороне… луки… арбалеты и луки тут тоже не помогут: Коготь ни разу не слышал, чтобы такое вот чудовище удалось расстрелять издалека… Если бы он мог вырваться… остановить мальчишку… удержать его, пусть даже оглушив… как все нелепо сложилось… Впрочем, как и вся жизнь сотника егерей Когтя. Нелепо и неправильно.

Тварь сдвинулась в сторону, Коготь потерял ее из виду и только слышал, как шлепает она по мокрой от воды или крови земле. Приближается.

— Стоять! — закричал кто-то за спиной Когтя.

Голос был искажен яростью и страхом, сотник не сразу понял, что это кричит Гартан.

— Всем назад! — закричал наместник, срывающимся голосом. — Никто не подходит ближе…

— Так я из лука… — неуверенно предложил Лис. — Я попробую…

— Не получится, — немного успокаиваясь, ответил Гартан. — Всем стоять у дома и смотреть, чтоб никакая мерзость не застигла нас сзади… А я…

Ты тоже не приближайся, мысленно взмолился Коготь. Прикажи Лису пустить стрелу, только не в тварь, а в меня. В меня — получится. Лис — хороший лучник, попадет куда надо. И прикажи ему, чтобы и жену твою он подстрелил. Так будет лучше. Так всем будет лучше…

Но Гартан ничего не приказал егерям. Коготь услышал лишь, как позвякивают шпоры наместника.

Мальчишка решил совершить подвиг. Мальчишка решил умереть.

Гартану показалось, что он слышит голос отца.

Голос гулко звучит под высоким потолком зала, и оттого кажется, что каждое слово рокочет, словно затухающий гром. И понятно, что вместе с этим громом может прийти и молния. Поэтому Гартан вместе с братьями слушают внимательно, стараясь не пропустить ни слова.

Отец медленно переворачивает следующую страницу огромной книги в потертом кожаном переплете. Мальчишки ждут, затаив дыхание, не сводя взглядов с пергаментных листов. Эта книга сопровождала их род вот уже несколько столетий и содержала в себе знания, собранные Ключами за время их служения императору.

Мальчишки знают, что гарпий или гидру в их краях уже не встретишь, но все равно заучивают описания этих тварей, запоминают их повадки, уязвимые места, способы уничтожить их или хотя бы как остаться при встрече живыми.

Пергамент, на котором все это записано, сделан, как рассказывали друг другу мальчишки, из кожи людоедов — время бессильно перед ним, и даже огонь ничего не сможет с ним поделать. Вон на нескольких страницах видны еле заметные рыжеватые пятна. Так эти пятна появились от драконьего пламени, способного плавить камни.

Отец переворачивает страницу, и Гартан видит изображение Болотной твари.

— Их называли по-разному, — говорит отец. — Кто-то — порождением Бездны, кто-то — Зеленой смертью… Говорят, что раньше их было много, что они владели всеми землями, от Восточного Края до Западного, и были опаснее для людей, чем тролли и драконы. Магия, которой были пропитаны их тела, их злобный разум, не оставляли людям ни малейшего шанса спастись. Поначалу можно было только бежать, бросив на растерзание кого-нибудь из своих соплеменников. Болотные твари были терпеливы, они могли годами ждать, пока люди забудут об осторожности и поселятся неподалеку. А когда наступал момент, Болотные твари приходили в деревни и поселки — и никто не мог избежать жуткой смерти…

Отец обвел взглядом притихших сыновей.

— Но потом… Потом кое-что изменилось…

Гартан тряхнул головой, отгоняя несвоевременные воспоминания. Свое обучение он сможет вспомнить потом. Если будет это «потом».

А сейчас нужно не выпускать тварь из виду и двигаться, ни на секунду не останавливаясь. Остановка — опасна. Смертельно опасна: пока ты движешься, проклятая магия Тварей почти не ощущается, но стоит только остановиться, как ее липкие нити обовьют твое тело, сожмут волю и разум, говорил отец.

Твари медлительны, им не нужно уметь догонять свою жертву или вступать с ней в бой. Они не привыкли сражаться, они только пожирают плоть, прежде чем начать игру с костями. Никто не знает, зачем твари выкладывают узоры из костей. И, наверное, не узнают, сказал отец, потому что уже более трехсот лет никто не видел этих порождений Преисподней.