Дэнни смирился. Встал и принялся ходить по коридору, но в этот раз тихо, очень тихо, потому что у привидений очень чуткий сон, даже днем.

Дверь спальни матери была приоткрыта.

Внутри стоял запах ржаного виски, который ни с чем не спутаешь.

Папа вернулся.

Дэнни ладошкой толкнул дверь.

И обнаружил, что у Белого Кролика, похищающего его мать, были острые клыки.

Отец валялся в бессознательном состоянии. Бутылка ржаного виски держалась в его руке, не подчиняясь ни одному из законов физики, висела в нескольких сантиметрах от загаженного пола, как будто вся жизненная энергия этого типа сконцентрировалась именно там, в подушечках пальцев.

Но он не спал.

Мать да, та спала.

— Дэ-э-энни…

Дэнни не вошел. Стоял истуканом на пороге. Когда в воздухе висит запах ржаного виски, всегда лучше оставаться на пороге, потому что отец поступал как настоящий крокодил. Вел себя спокойно, почти до конца погрузившись в мутные воды, затем резко становился жестоким и с бешеной скоростью набрасывался на жертву.

— Твоя мать, шлюха, не будет трепать нам больше нервы своими проклятущими таблетками… она их ведро проглотила, сука…

Дэнни почувствовал, как в горле застряло что-то гигантское. Оно не проходило ни вниз, ни вверх.

Мать заснула. И больше никогда не проснется.

— Дэнни-и-и-и-и!

Бряц!

Бутылка ржаного виски вдребезги разбилась о стену. Дэнни видел, как она летела, и спрятался за стеной.

Всегда на пороге. Всегда стоять на пороге.

— Я с тобой говорю, парень… Что мы теперь будем делать с тобой вдвоем, а?! У меня есть парочка идей.

Всегда молчать. Всегда молчать, как рыба.

Отец будет говорить дальше. А Дэнни надо только кивать. Просто, надежно, проверено.

Отец говорит: ему надо подождать, пока с него «сойдет сон» (так он называет свое состояние). Потому что от бутылки ржаного виски можно и вправду заснуть.

Он подождет, пока с него не сойдет сон, и потом понесет то, что осталось от матери, в больницу. А потом вернется, и все будет как раньше, даже лучше — полная свобода.

— Потому что мужчины лучше понимают друг друга, сынок…

* * *

«Призрак Оперы» рок-группы «Айрон Мэйден» отражается от стены, режет уши.

Дверь спальни открыта.

Отец не закрывает ее, даже когда трахается.

Дэнни слышит, как стонут две девушки.

Такое часто случается. Правда, не каждую ночь. Каждую ночь он не может. Иногда он не смог бы и полночи. Но сегодня он в форме. И отец трахается. И орет:

— I’ve been looking so long for you, now you won’t get away from my gra-a-a-a-a-a-a-asp!

«You’ve been living so long in hiding, in hiding, behind that fals mask. And you know and I know that you ain’t got long now to last. Your looks and your feelings are just the remains of your past».

Одеяло натянуто до самых глаз Дэнни.

Дэнни хочет в туалет, писать. Он сворачивается в позу эмбриона, зажав ладони между ног. Молит, чтобы пришел сон.

Но вместо сна его разрывает от желания пописать.

К черту! Дэнни встает, руками зажимает уши. К черту «Призрак Оперы», к черту отца! Маленькие ножки топают по коридору, мимо картины, продолжают путь мимо комнаты, глаз улавливает только тени трех тел, отбрасываемые на кафельную плитку: бешеный трехглавый цербер. Дэнни не разрешает себе думать об этом.

Дэнни доходит до туалета.

Воняет сексом, мочой, пивом и ржаным виски.

Он делает то, что хочет, и возвращается в коридор.

— Эй, какой хорошенький!

— Он красивее тебя, знаешь?

Девушки стоят на пороге. Они закончили. Они щиплют его за щеки и целуют в лоб.

Девушки воняют сексом, пивом и ржаным виски.

— Хочешь попробовать, Дэнни? — грубо спрашивает отец.

Дэнни плетется дальше с опущенной головой. Слышит, как они смеются. Его тошнит.

Он не замедляет шага, но взглядом ищет картину.

Человек-Призрак на этот раз серьезный. Человек-Призрак знает, здесь нет ни хрена смешного.

Дэнни останавливается. Теперь ему плевать на смешки.

Может, вчера вечером он ничего не увидел? Может, он глупый-глупый ребенок? Картина и картина, ничего особенного.

Ничего опасного.

Внутри Дэнни что-то шевелится — мысль. Озарение.

Может, ему надо взять картину к себе в комнату?

Может быть.

* * *

Смог забивает дыхание. Душит.

Отец курит, когда рисует. Когда не рисует — пьет. Когда не пьет, пьет еще где-нибудь.

Дэнни обдумал это. Обдумал очень хорошо.

— Папа…

— Мм…

— Можно мне взять Человека-Призрака к себе в комнату?

Отец оборачивается. Возможно, впервые с тех пор, как Дэнни появился на свет.

Дэнни сглатывает и продолжает, потому что он обдумал это. Обдумал очень хорошо.

— Мне очень нравится картина, которую ты нарисовал, папа. И хочется забрать ее к себе, тогда я буду смотреть на нее перед сном…

Отец взрывается смехом. С силой хлопает его по спине. Так, что Дэнни закашливается.

— Если бы тебя услышала мать, она бы сдохла еще раз. Конечно, ты можешь ее взять, сынок. Надо же, губа у тебя не дура.

Не хватает только одного, чтобы все было как надо, и это скрипит у Дэнни на языке, корежа рот.

— Спасибо, папа.

Отец хватает картину и протягивает ее сыну. Руки трясутся, сжимают листок. Человек-Призрак безучастно смотрит на него. Обычный двухмерный рисунок.

Дэнни бежит в комнату, ставит картину на письменный стол. Просить отца повесить ее было бы уже слишком.

Да, Дэнни и правда все хорошо обдумал.

Было только одно, что Дэнни недооценил.

Что он ребенок, которого разозлили.

Очень сильно разозлили.

Сегодня мне приснились кролики. Черные, со злыми глазками. Они не двигались: смотрели на меня, сидя за железной сеткой. Трава была серого, свинцового цвета.

Мне хотелось сбежать, удрать. Но у меня были начисто обрублены ноги. Они тоже смотрели на меня из воды. Мое туловище тонуло в жидкой грязи.