Хансен закончил осмотр и повернулся ко мне.

— Как вы ее довели до такого состояния? — спросил он.

— А мой ответ будет иметь для вас значение?

— Конечно. Я же должен знать, что ей довелось испытать.

— Все верно, — согласился я, опуская руку в карман куртки, где лежал револьвер Реджелина. — Несколько недель девочка голодала и питалась тем, что нам удавалось достать. Последние два дня она вообще ничего не ела, потому что у нас не оставалось времени подумать о еде. Она пережила ужасный испуг полгода назад и совсем недавно. Все это время малышке приходилось спать урывками, а сегодняшний день она провела в холодном и сыром сарае. Вам этого достаточно?

Он долго смотрел на меня. Наверное, я и сам выглядел как ходячая смерть — грязный, небритый, истощенный, с черными кругами под глазами.

— Так вы мистер Арнфельд, — тихо прошептал он. — Теперь я все понимаю.

— Значит, вы тоже слышали об их предупреждении?

— Да уж как тут не услышать? Ваш побег стал национальным событием. Сегодня утром они передали сообщение, что ваша группа совершила новое убийство в Миннеаполисе. По мнению властей, вы направляетесь на север.

Я пожал плечами:

— Все верно. А как насчет девочки?

— Тяжелая форма гриппа, осложненная бронхиальным воспалением. И знаете… Люди, которые окажут помощь этому ребенку, будут расстреляны.

Он сказал это очень спокойно, без страха и злобы, но на его лице читалась тревога.

— Они не оставили нам выбора, — ответил я. — Те, что пошли по нашему следу, не станут заботиться о ней, разве что выкопают могилу.

— Ладно, — сказал доктор. — Кажется, я могу поставить ее на ноги. Пенициллина, к сожалению, нет, но у меня имеется хороший запас абиотина, а он помогал и в худших случаях. Однако ей потребуется абсолютный покой, хороший уход и нормальное питание, хотя бы на какое-то время.

— Но мы не в силах создать ей такие условия. Нам нельзя здесь оставаться. Я даже представить себе не могу, где мы тут будем прятаться.

— Да и я с трудом представляю это. Он снова взял девочку на руки.

— Почему бы вам не пригласить ваших друзей в дом, пока я буду заниматься малышкой?

— Вы хотите позвонить шерифу? Тогда я вам сразу скажу: мы будем сражаться до последнего патрона. А на нашей совести и так уже достаточно трупов.

— Не валяйте дурака, мистер Арнфельд. Вы обратились ко мне за помощью? Так будьте любезны ее получить. Кроме того… — на этот раз он усмехнулся, — … мне бы хотелось услышать вашу историю.

Он понес Элис наверх, а я вышел из дома и привел своих друзей. Услышав наши шаги в прихожей, доктор выглянул из спальни и ошеломленно замер на лестничной площадке. Он уже не казался невозмутимым.

Конечно, мы представляли собой очень странную группу. Я выглядел, как обычный бродяга, но рядом стояла Крис, и ее гибкая фигура, распущенные золотистые волосы, усталое и все же удивительно прекрасное лицо навевали воспоминания о феях и сказочных принцессах. Позади нас возвышался Реджелин, на его темном неземном лице сияли янтарные глаза, а черная марсианская форма по-прежнему сохраняла безупречную опрятность. Впереди вразвалку шла Радифь, которую я держал на мушке, — она уткнулась рылом в отвисшую грудь, и свет лампы отражался в ее увенчанном гребнем черепе. На фоне этого тихого провинциального дома мы выглядели, как пришельцы из дикой потусторонней реальности.

Хансен сделал глубокий вздох.

— Прошу вас, проходите, — произнес он. — Располагайтесь в гостиной. Я скоро к вам спущусь. Вы не хотели бы, мэм, помочь мне с вашей девочкой?

Чуть не упав впопыхах, Крис взбежала по лестнице.

Их не было довольно долго, но, когда они спустились в гостиную, Хансен кивнул и улыбнулся мне.

— Я сделал ей первый укол, — сказал он. — Она тут же успокоилась, и теперь дела пойдут на поправку. Его взгляд пробежал по нашим лицам.

— Смею заметить, что вам всем не мешало бы подкрепиться. Пойдемте на кухню, и я займусь ужином.

Пока доктор готовил еду, мы вкратце рассказали ему нашу историю. Как любой разумный человек, он не поверил бы ни слову, но рядом на полу, обхватив руками колени, сидела Радифь. Улыбка исчезла с его лица, Хансен притих и задал лишь несколько вопросов, чтобы прояснить некоторые моменты. В конце концов он поджал губы и покачал головой:

— То, о чем вы говорите, просто ужасно.

— Вам не следует бояться, доктор, — внезапно вмешалась Радифь. — Вас вводят в заблуждение. На самом деле…

Я оборвал ее на полуслове и приказал изменить свой облик. Но она только усмехнулась в ответ.

— Если бы я могла. То, о чем вы говорите, абсолютно невозможно. — Радифь повернулась к Хансену: — Доктор, истина, в двух словах, такова. Я член экипажа исследовательского корабля, который несколько месяцев назад прилетел к вам с Сириуса. Мы вошли в контакт с правительством Марса, так как только оно в данный момент контролирует ситуацию и способно принимать эффективные решения…

— Она лжет! — пронзительно закричала Крис. — Эта дрянь хочет выставить нас сумасшедшими, а мы… мы…

— О нет, — спокойно возразила Радифь. — Эти люди абсолютно разумны. Но политическая ситуация несколько… необычная. Мы предложили правительству Марса присоединиться к межзвездному союзу, который уже объединяет дюжину цивилизаций, и Архон очень заинтересовался подобной возможностью. Однако одним из обязательных условий являлся отказ от жесткого суверенитета, и, поскольку это требование могло вызвать мощный протест оппозиции, Архон решил вести переговоры тайно, чтобы через какое-то время поставить общественность перед свершившимся фактом. Прослышав об этом, силы оппозиции попытались сорвать переговоры. Они хотели похитить несколько членов нашей группы для дальнейшей дискредитации. Но их план не удался, и после серии отвратительных убийств они пленили только меня.

Хансен спокойно осмотрел нас всех.

— А почему им помогают земляне? — спросил он.

Где-то вдалеке заухала сова, и ее крик в ночной тишине казался зловещим знамением. Радифь пожала плечами:

— Я и сама не понимаю, особенно если учесть, что данное соглашение пойдет Земле только на пользу. Если бы Солнечная система вошла в наш союз, у Марса больше не было бы причин бояться могущества Земли, а значит, порабощение вашей расы потеряло бы свою актуальность. Лично мне кажется, что этих людей купили, пообещав им большую награду.

Ее наглая ложь заставила меня взреветь от ярости.

— Хансен! Я сражался за Землю с шестнадцатилетнего возраста.

— Говорить можно все что угодно, — парировала Радифь. — Да, забрали в армию, и что из этого? В любом случае он бы не отвертелся от службы.

Какой кошмар! Что делать, как убедить старика? Как заставить его понять? Мы не могли остаться здесь даже на день — если запереть доктора в доме, это сразу заметят соседи; если выпустить — он выдаст нас властям. И мы не могли таскать его с собой, даже ради здоровья Элис… Что же теперь делать?