Вот взять, к примеру, святую воду. В Крещение тетя Шура постоянно приносила домой из церкви бутылки со святой водой. И эта вода никогда не протухала, даже если стояла на полке целый год.

Или, например, просвирки, простоявшие в храме всю Пасхальную неделю. Они не покрывались плесенью и не меняли вкуса, даже если лежали в кульке два года подряд. Почему так? Непонятно.

А возьмите маленьких детей! Они ведь видят и чувствуют гораздо больше взрослых. У Жениных соседей была годовалая дочка. Иногда, сидя в коляске или на стульчике, она вдруг устремляла взгляд куда-то мимо мамы, долго и сосредоточенно смотрела в пустоту, а потом начинала улыбаться и тянуть к кому-то ручонки. А ведь за спиной у матери никого не было! Кого малышка там видела? К кому тянула ручонки? Может быть, за спиной матери стояла давно умершая бабушка? Или прабабушка? Или…

Подумав о мертвых бабушках и прабабушках, Женя испуганно поежилась. О мертвецах лучше вообще не вспоминать. Хоть и говорят, что умершие родственники оберегают нас, но лучше гнать от себя эту мысль подальше. Страшно представить, что вокруг тебя постоянно толпятся невидимые мертвецы — поправляют на тебе одеяло холодной ночью, отгоняют комаров, поддерживают под локоть, когда ты идешь по бордюру, обходя лужу, стоят за спиной, когда ты пишешь письмо любимому… Даже когда ты в ванной или в туалете — даже тогда рядом с тобой кто-то есть! Жуть!

Женя передернула плечами и вдруг ощутила на себе чей-то взгляд. Она медленно обернулась и оцепенела от ужаса. Возле скамейки возникла маленькая человеческая фигурка.

Шагах в трех от скамейки стоял рыжеволосый мальчик в заношенной рубашонке.

— Привет! — улыбнулась ему Женя. — Ты здесь без мамы?

Мальчик молчал. Он смотрел на Женю угрюмо и недоверчиво.

— Ты, наверное, потерялся? — спросила она. — На улице уже темно. Хочешь присесть рядом со мной?

Мальчик продолжал молчать. Подумав несколько секунд, Женя сняла с себя куртку и положила ее на скамейку.

— Если замерзнешь — можешь надеть это, — сказала она.

Мальчик перевел взгляд на куртку, потом снова на Женю, разлепил губы и тихо спросил:

— А ты?

— А мне не холодно, — ответила Женя. — Я в Москву из Сибири приехала. У нас там вообще сейчас снег.

— Правда? — спросил мальчик, глядя на нее недоверчиво.

— Да, — кивнула Женя. — Даже если ты не возьмешь, я ее все равно надевать не буду.

Мальчик подумал несколько секунд и протянул руку к куртке. Глядя, как он ее натягивает, Женя спросила:

— Как тебя зовут?

— Санька, — ответил мальчик.

— А меня — Женя. Санька, ты почему разгуливаешь по улицам один?

— Я был не один, — угрюмо ответил мальчик.

— С мамой?

Он отрицательно покачал головой.

— С папой?

— Нет.

— Тогда с кем?

— С братом.

— И где он теперь?

— Он ушел, — сказал Санька. Подумал и добавил: — Совсем.

— Что же он тебя с собой не забрал?

— Он… Он… — Вдруг мальчик отвернулся и всхлипнул.

— Чего ты? — испугалась Женя. — Я что-то не то сказала? Ну, перестань. Санька, пожалуйста, перестань.

И вдруг мальчишка бросился ей на грудь. Женя слегка опешила, но быстро взяла себя в руки и провела ладонью по рыжей вихрастой голове.

— Ничего, — дрогнувшим голосом проговорила она. — Все обойдется. Вот увидишь.

Худые плечи Саньки вздрагивали. Женя погладила его по волосам, пару раз шмыгнула носом и вдруг разрыдалась сама. «Какой жестокий город, — подумала она, обливаясь слезами. — Какой жестокий город».

Порыв ветра заставил Женю поежиться и донес от ближайшего киоска обрывок музыкальной фразы:

Хорошо, все будет хорошо!

Все будет хорошо — я это знаю!

* * *

Но ничего хорошо не было. Ночь застала Женю все на той же скамейке. Она лежала на боку и дремала, мелко подрагивая от холода. Мальчик спал рядом, уткнувшись чумазой мордашкой ей в грудь. Закутав его в куртку, Женя крепко прижала Саню к груди, чтобы коварный ночной холод не выстудил тело мальчика, а ветер — резкий, порывистый — не выдул из него здоровье и жизнь.

Погруженная в полудрему, Женя не заметила, как к скамейке подошли двое парней. Они шли по лужайке крадучись, подняв воротники курток и опасливо поглядывая по сторонам, и были похожи на двух диких псов или шакалов, выбравшихся на ночную охоту.

Один из парней взял второго за плечо, привлекая его внимание, и ткнул пальцем в сторону скамейки, на которой спали девушка и мальчик. Напарник кивнул. Оба сменили направление и двинулись к скамейке.

Остановившись около нее, парни снова огляделись вокруг. Людей в сквере не было. Парни переглянулись. В тусклом свете фонаря блеснули их зубы и белки глаз.

Один вынул руки из карманов и, растопырив пальцы, медленно потянул их к шее Жени. Второй, устремив взгляд на мальчика, стал медленно склоняться над ним.

За спинами парней послышался какой-то шорох. Злодеи, застыв в согбенных позах, быстро обернулись. Желтоватый свет фонаря осветил высокую худощавую фигуру в черном плаще. Незнакомец стоял молча и с холодным интересом разглядывал их.

Бандиты оскалили зубы и резко выпрямились. В ту же секунду незнакомец шагнул вперед и угрожающе зашипел, как рассерженная кошка. Несколько секунд парни и незнакомый мужчина стояли молча, пристально глядя друг на друга. Затем бандиты понурили головы и, воровато оглядываясь, поспешно затрусили в сторону вокзала.

Мужчина проводил их взглядом, затем повернулся к скамейке и тихо окликнул:

— Эй!

Женя и мальчик молчали.

— Девушка, — снова подал голос мужчина и осторожно тронул Женю за плечо.

Она подняла голову и уставилась на незнакомца непонимающим взглядом.

— Вы кто? — сипло и испуганно спросила она. — Что вам надо?

— Меня зовут Валентин Иванович, — мягко произнес мужчина. — Я сдаю комнаты на ночь. Вот — посмотрите!

Он протянул Жене кусок картона, невесть откуда взявшийся у него в руке. На картонке было выведено жирными буквами:

«ЖИЛЬЕ НА СУТКИ!»

— Жилье на сутки? — все еще плохо соображая, спросила Женя.

Мужчина кивнул:

— Совершенно верно. А вы, насколько я могу судить, как раз нуждаетесь в приюте.

Женя пригладила рукой растрепавшиеся волосы, надела очки и робко поинтересовалась:

— А сколько это стоит?

— Десять долларов ночь, — ответил Валентин Иванович. И тут же добавил, заметив недоумение на лице Жени: — Это вполне по-божески. Другие берут по пятнадцать.