Может, в таком случае он и сам к делу не относится? Я имею в виду свое дело. Но все же, допустим, ему есть, что скрывать. Трубку положили, и телефонный зуммер еще долго жужжал у меня в ухе. Я набрала другой номер. Удачно, что Энди все еще был у себя в конторе. Даже если я и ошибаюсь, на что еще мне потратить свободное время?

У каждой девушки должен быть знакомый, ориентирующийся в расписаниях рейсов и ценах конкурентов. Единственное неудобство в том, что если ты хочешь воспользоваться преимуществом дешевых полетов, рекомендованных Энди, приходится вставать ни свет ни заря. В городском аэропорте Доклендс, получившем название от старых доков, детище капитализма восьмидесятых годов, искусство рекламы и общественной информации уже восторжествовало над реальностью. Поначалу все это казалось блистательным возрождением. Еще бы! Новый город как Феникс возносится из трущоб девятнадцатого столетия собственным аэропортом, выкроенным из старых доков времен Виктории и Альберта[21], намереваясь взлетать оттуда, откуда Британская империя некогда отплывала. Но теперь, когда жители домов, стоящих по берегам Темзы, щедро снабжают ее воды пакетиками из-под кукурузных хлопьев, которые, размокая, становятся такими же водянистыми, как и сама река, сам аэропорт уже здорово пованивает коммерциализацией. Ее Викторианскому Величеству это вряд ли показалось бы забавным. Как, впрочем, и мне. Счетчик в кэбе нащелкал тем временем тринадцать фунтов.

На взлетной полосе сидел, поджидая меня, карликовый самолетик с пропеллерами типа «Бигглс», вещица, которую какой-нибудь «ДС-10» смог бы скушать на завтрак. Внутри было примерно как во чреве бомбардировщика. Утешало одно: самолет слишком мал для того, чтобы на него покусились террористы, а кроме того, здесь подавали шампанское.

Пролетая над Британией, я предалась размышлениям. В прошлом году примерно тем же маршрутом пролетала юная женщина, Кэролайн Гамильтон, которая встретила молодого или не очень молодого мужчину, что не принесло ей в дальнейшем счастья. Чем можно заполнить дыру, в которой она пропадала несколько месяцев? Сценарий номер один: богатый француз. Утомленная Лондоном да и самой жизнью, героиня отзывается на объявление о работе в Париже, за которую обещают хорошо заплатить, что девушке с кучей долгов за жилье, лечение и, не исключено, расходами на наркотики показалось весьма заманчивым. Она отправляется в Париж на собеседование, должности, увы, не получает, но зато знакомится с неким богатым французом. (Кто, как, где и почему— выяснится, вероятно, позже.) Обаяние французских поцелуев заманивает ее сюда еще раз, но неубедительность (или полное отсутствие) французских писем удерживает дома. Она беременна, пытается пробудить в любовнике родительские чувства, но ничего, кроме денег, не получает, ведь французы так бессердечны по отношению к женщинам, которые теряют стройность и становятся слишком уж громоздкими. И вот в результате она вынуждена вернуться в Лондон, где прогуливается однажды ночью по безлюдной набережной и, не подумав о том, что у нее теперь новый центр равновесия, падает в воду. Криминального ничего нет: фактически нет убийцы, которого можно было бы преследовать по суду. Я получила второй бокал шампанского и попыталась продумать все это еще раз.

Сценарий номер два: Кэролайн прибывает в Париж для собеседования в офис «Авиации Бельмона». Собеседование с ней проводит то ли сам этот загадочный мужчина, то ли его юристы. Он — или его заместитель — выискивает для особой работы молодую женщину: здоровую, красивую, интеллигентную, жизнелюбивую, которая не прочь хорошо подзаработать. На занудную конторскую работу она вряд ли согласилась бы. Возможно, там ей предложили нечто более интересное, более соответствующее образу, нарисованному миссис Сангер: должность сногсшибательной секретарши главы известной фирмы, составляющей расписание его встреч, развлекающей иностранных клиентов, а, возможно, и заменяющей его супругу, когда у той разболится голова от долгого хождения по магазинам. Но почему англичанка? Вероятно, во Франции его замашки слишком хорошо известны, вот и пришлось искать свежее мясцо за границей. Он встретился с Кэролайн, хорошенько рассмотрел ее во время собеседования и, как говорится, — вперед! Не успеешь опомниться, как ты уже влипла в нечто весьма далекое от того, что задумала. Она забеременела и решила, что ничего не потеряет, если сохранит ребенка. Под влиянием отцовско-собственнического чувства капиталист какое-то время содержал ее, и она провела долгое жаркое лето в парижской квартире за вязанием милых детских вещиц, с дипломатической почтой посылая открытки домой. Но тут, за месяц до рождения младенца, откуда ни возьмись, объявилась мадам Бельмон или мадам Дэвю, прознавшая о развлечениях мужа. Она фурией налетела на парижское гнездышко, учинила дикий скандал, и будущей мамочке пришлось улепетывать в Лондон, где, оценив всю безысходность своего положения, она решила покончить со всем этим, бросившись в мутные воды Темзы. Хм… Эта версия,-пожалуй, понадежнее. В ней определенно что-то есть. Итак, теперь у меня появилась история, осталось только найти подтверждающие ее факты. Офис «Авиации Бельмона», как я узнала от международного оператора, находится в промышленной зоне неподалеку от Руасси. Поскольку это не очень далеко от аэропорта, я хотела отправиться туда сразу же, но, сверившись с картой, увидела, что промзона не намного ближе, чем Руасси, а я так давно не прогуливалась по Елисейским полям, что решила сначала обосноваться в Париже. От аэропорта Шарля де Голля я на электричке доехала до города и пешочком прошлась от Отель-де-Вилля до Левобережья. Мне помнился маленький импозантный отель сразу же за мостом, напротив Нотр-Дам, с его деревянными потолочными балками и плетеными стульями Ван Гога[22]. Но время, увы, шло, хотя внешне улочки оставались все такими же. Вот и в милых маленьких гостиницах произошли перемены, появились двойные кровати, разделенные узким проходом, и пластиковые жалюзи на окнах. Теперь так повсюду, чем же Париж лучше? Романтика романтикой, а практичность и удобства тоже нужны. Я зарегистрировалась в одном из ближайших к метро отельчиков, переоделась в модный маленький сугубо деловой костюм, который захватила с собой на особый случай, и отправилась в Руасси.

Добраться туда оказалось труднее, чем я думала: метро, электричка, такси, да и само путешествие не из приятных. Вы проезжаете мимо сплошной индустриальной зоны со всем, что в ней содержится: скопления трущоб, врезанных в сельскую местность, закованные в броню фабрики и ярко окрашенные пакгаузы. Офис «Авиации Бельмона» найти оказалось не трудно. Это было самое большое здание, расположенное недалеко от дороги, с собственным маленьким ландшафтным парком. От изумрудных газонов с нарядными клумбами поднимались чистые продолговатые линии дымчато-коричневатого зеркального стекла. Прямо-таки союз «Гринписа» с индустрией. Даже таксист, явно гордясь этим видом, с воодушевлением поведал мне, что в то время как другие фирмы стараются отделить производственный комплекс от администрации (большие шишки любят работать поближе к дому), Бельмон предпочел работать в глубинке, вблизи Руасси, рядом со своим трудовым коллективом, а потому и живет здесь неподалеку. Перед фасадом здания возвышалась колоссальная статуя человека с факелом в поднятой руке, а у его ног стоял малыш, который доверчиво раскинул руки, приемля весь мир. Выглядело это изваяние дикой помесью Родена с советским реализмом.