11/24 августа в 8 часов 35 минут утра, перейдя по наведённому за ночь мосту через реку Ангерапп[140], Юрьевский полк двинулся по ещё влажному от утренней росы шоссе на Инстербург, который за день до этого в спешке, среди других отступающих немецких соединений, покидал эрзац-батальон капитана фон Бессера. После полудня[141] роты 98-го Юрьевского полка, одними из первых, походным маршем вступили на пустынные улицы Инстербурга, по которым ветер гнал им навстречу обрывки газет, агитационных плакатов и другого мусора, в одночасье, разорвав мёртвую тишину[142] шумом сотен шагающих по мостовой ног, движением колёс полковой артиллерии и конных повозок. Оставшиеся же в городе жители в страхе прятались по домам[143].

Инстербург, как и Гумбиннен, был оставлен немцами без боя. Впрочем, проходя через город, роты полка были дважды обстреляны сначала «одиночными людьми» из окружающих домов, а потом и «неприятельским разъездом». Командиру полка В.А. Желтышеву пришлось выслать «цепь для очистки пути и дальнейшего движения». После чего немецкие патрули, не вступая в бой, отступили и скрылись среди улиц города. Мелкая стычка с противником не внесла сумятицу в движение полка через Инстербург, но в ходе неё был ранен один солдат.

7 часов 30 минут. 11/24 августа 1914 года. Деревня Норкиттен[144]. Расположение 33-го эрзац-батальона.

Тем же прохладным августовским утром, когда полроты уставших, наводивших всю ночь мост, солдат, вернувшихся в расположение 1-го батальона подполковника Д.Н. Постникова и не успевших ни выспаться, ни передохнуть, переходили по этому самому мосту вместе со всем полком реку Ангерапп, на запад от Инстербурга, эрзац-батальон капитана фон Бессера, так и не сумев как следует отдохнуть[145], вышел из деревни Норкиттен и двинулся на Таплакен[146], небольшой городок, находившийся в 18 километрах к востоку от Тапиау.

Войдя в Таплакен ещё днём, части резервной дивизии Ф. Бродрюка остановились в нём на ночлег. Фон Бессер получил приказ выставить свой эрзац-батальон в сторожевое охранение. Но «район охраны был настолько обширен, — заметил капитан, — что его могли бы охранять и 4 батальона. Проверка постов заняла, поэтому часы».

Проведя всю оставшуюся часть дня в седле, фон Бессер проверял и расставлял караулы. И уже в сгущающихся сумерках капитан вместе с адъютантом въехал в большую, покинутую жителями деревню Парнэен[147], раскинувшуюся на левом берегу неширокой реки Нехна неподалёку от Таплакена. Здесь расположилась на отдых 2-я рота его батальона. Фон Бессер только успел проверить посты, как деревню накрыла тьма августовского вечера. И хотя ещё было не поздно, около 9 часов, но капитан приказал распрягать коней и готовиться к ночёвке. Во мраке фон Бессер еле различал повозку со своим багажом, которая медленно въезжала во двор дома, где он остановился. Слышал, как за невысоким забором на улице скрипели колёса невидимых в темноте дивизионных телег с боеприпасами и провизией.

«Вдруг на нас открылась ружейная пальба со всех сторон, главным образом с деревьев и крыш». Нападение русского конного отряда было столь неожиданным для немцев, что оно произвело среди них «большое смятение». «Со страху подчинённые фон Бессера немедленно ответили огнём куда попало, что оказалось очень опасным для нас самих». «Чем больше я кричал, — читаем в дневнике капитана, — тем больше они стреляли. Я только слышал свист пуль и видел вспышки выстрелов». В темноте по деревне носились перепуганные стрельбой лошади. Только через какое-то время фон Бессеру удалось собрать вокруг себя две группы солдат, с которыми он пошёл «в штыки под крики “Ура”, без стрельбы, после чего понемногу огонь прекратился». Русский конный отряд растворился во мраке августовского вечера. По словам фон Бессера русские кавалеристы, которых было около 40 человек, потеряли в стычке трёх человек убитыми, а у немцев несколько человек было ранено[148], в том числе и тяжело.

«Лейтенант Фишер пятью выстрелами тяжело ранен, в плечо и в руку». Это именно он в завязавшейся внутри одного из домов перестрелке, когда русские и немцы стреляли друг в друга в упор, убил троих русских кавалеристов. «Врачу, который при этом был сзади, с расстояния нескольких шагов, были прострелены лёгкие, так что он вряд ли выживет», — написал фон Бессер. Так всего лишь через четыре дня, которые судьба отвела лейтенанту Фишеру после Гумбинненского сражения, он был смертельно ранен, и остался ли жив, не известно.

Этой ночью, как и во все прошедшие сутки отступления, людям из батальона фон Бессера так и не суждено было ни выспаться, ни как следует поесть. «В 2 часа (ночи. — Н.П.) получил приказ двинуться на Тапинау[149]. Выступаем… Вчера и сегодня почти ничего не ел». «Все очень устали», — уже почти обречённо записал он в дневнике. К утру 12/25 августа две роты батальона «полумёртвыми прибыли» в Тапиау, 3-ю роту, стоявшую в другом месте, адъютант не смог отыскать в темноте и передать ей приказ об отступлении. В результате «она была окружена сильным отрядом русской кавалерии» и с трудом прорвалась в Тапиау. Фон Бессер, по его словам, «уже считал (роту. — Н.П.) попавшею в плен».