Выхожу из машины и плотно закутываюсь в свою куртку. Тут уже не просто осень, тут тянет зимним холодом. Не выше нуля точно.

Я осматриваюсь, пока Богдан достаёт наши чемоданы. Точнее, мои, у него всего лишь небольшая дорожная сумка. Мы припарковались во дворе высоченного дома, этажей двадцать, не меньше. Всё вокруг освещено, чисто, красиво, стильно. Аллейки, площадки для детей и занятий спортом, вокруг двора ограждение.

В Волгограде вокруг новостроек тоже было всё благоустроено, но я жила в старом доме, так что такой красоты у нас не было.

Богдан подмигивает мне ободряюще и кивает следовать за ним. Я забрасываю за спину свой маленький рюкзачок и иду за своим Медведем в новую жизнь.

В лифте жмурюсь от яркого света. Глаза ещё толком не проснулись, наверное.

– Не выспалась?

– Да я в машине даже если дремлю, то потом как побитая. Надо отдохнуть.

– Обязательно. Вся ночь ещё впереди.

Он бросает эту фразу вроде бы как между прочим, но мы оба за неё цепляемся и прикипаем друг к другу взглядами. Красный огонёк камеры лифта мигает прямо перед глазами, будто пытается напомнить нам, что стоит быть благоразумными.

– Мне только в душ бы, Белочка, - приподнимает бровь Богдан. - А потом как начнём… спать…

– Мне бы тоже в душ, вообще-то.

– Нам бы в душ, получается, - хитро улыбается Медведь, а я снова закусываю нижнюю губу, не сразу понимая, что распаляю его этим ещё сильнее.

Но планам нашим, кажется, сбыться не суждено. Потому что когда мы входим в квартиру, в ней горит свет и вкусно пахнет едой.

– Богдаша, - слышится из кухни. - Ты хотя бы предупредил, что приедешь! И почему я узнаю от чужих людей?

24

Я внутренне вся подбираюсь, ощущая, как напрягаются мышцы спины. Я совсем не готова сейчас увидеть его бывшую, решившую устроить тёплый приём.

Понимаю её, что уж. Такого, как Богдан, отпустить непросто, даже если сама наделала ошибок. Горько осознавать, что такой мужчина больше не твой, а ты не его.

Медведь тоже сначала выглядит озадаченным, а потом хмурит брови.

– Мама, тебе не стоило в ночь ехать, я бы и сам как-то разобрался.

О! Мама! Его мама!

Оуч.

Я почему-то до этого момента даже не думала о родителях Богдана. Не знаю, почему. Он их не упоминал ни разу, а я и не задумалась. А тут всё так резко - придётся знакомиться. Без предварительной подготовки.

К нам в коридор выходит высокая худая женщина лет пятидесяти. Светло-рыжие волосы с посеребрёнными висками, убраны в тугой пучок, строгое тёмно-зелёное платье чуть ниже колена, поверх него передник. Строгое выражение ухоженного лица.

– А это ещё кто? - выгибает она бровь, глядя на меня даже с каким-то то ли презрением, то ли даже брезгливостью.

Неприятно. Не то чтобы можно было ожидать радушного тёплого приёма, но это уж… как-то совсем полоснуло.

– Мама, это Карина, моя девушка, - говорит Богдан и берёт меня за руку. Немного сжимает мои пальцы, и от его поддержки становится легче. - Карина, познакомься, это моя мама.

— Добрый вечер, - киваю и скромно улыбаюсь. - Очень приятно познакомиться.

— Ну хоть кому-то, - отвечает женщина сухо и снова переводит внимательный взгляд на Богдана, будто совершенно теряя к моей незначительной персоне любой интерес.

Я мнусь на месте, отчаянно желая провалиться сквозь землю. Так откровенно мне в лицо при общении ещё не плевали.

— Мама, можно тебя на минутку? - грозно произносит Богдан и кивает матери головой в сторону кухни, а потом обращается ко мне. - Белочка, ты пока проходи, располагайся. Я на пару минут. Ванная там, спальня прямо по коридору.

Я киваю, снимаю куртку и иду в ванную в указанном направлении, чтобы вымыть руки. Чувствую себя не в своей тарелке, конечно. Неудобно.

Стараюсь не прислушиваться к разговору на кухне. Включаю кран и подставляю кисти под горячую воду, пытаясь согреть их.

В зеркало замечаю, что тушь подтекла, пока я спала, хоть я и специально нанесла водостойкую. И она, зараза, ни водой, ни мылом нормально не отмывается. Тёмные пятна так и остаются под глазами.

Я иду в коридор и пытаюсь извлечь из своего чемодана косметичку со средством для снятия макияжа, ну и таки цепляю отрывок разговора на кухне.

— Ты женат, Богдан! Это блядство - притащить домой непонятную девку!

Внутри всё начинает вибрировать от злости и восставать против такого отношения. Эй, женщина, я тебе что-то плохое сделала? Ты даже не знаешь меня, чтобы называть так!

Уйти, конечно, я уже заставить себя не могу, хотя бутылку с мицеляркой откопала.

— Мама, я тебе уже объяснил! - Богдан отвечает жестко и на повышенных тонах. - Карина - не девка. Она. Моя. Девушка. Понятно? Невеста. А с Ириной мы разводимся, я поймал её на горячем - на чужом члене, если ты не забыла.

— Все ошибаются, Богдан. И Ира тоже ошиблась. Серьёзно, да, но она очень сожалеет! Буквально убивается!

Вот так заявочки! Другая бы глаза выцарапала невестке за измену любимому сыночку, а эта женщина пытается оправдать изменницу. Вот так свекровь.

— Вся не убьется. Другого себе быстро найдёт.

— Да не хочет она другого, как ты не понимаешь! Тебя любит!

— Мам, я понимаю, что она дочь твоей лучшей подруги, и ты хочешь, чтобы всё было как прежде, но так не будет, - отрезает Медведь. - Я Ире не верю. И не люблю больше. Теперь я люблю Карину, и у нас скоро появятся дети.

Сердце начинает биться так оглушительно, что я перестаю следить за разговором, который, по сути, подслушиваю. Кровь бросается к щекам, заставляя их буквально запылать.

«Теперь я люблю Карину»

Он даже не мне признался, а своей матери.

Может, просто выразился так, может сказал ей, чтобы не приставала с разговорами о бывшей, но меня зацепило. И ощутимо так.

Я зависаю в своих мыслях и не успеваю поймать момент, когда разговор на кухне затихает, и Богдан с матерью выходят в коридор. Вроде бы ничего такого, но я чувствую себя так, будто совершила преступление и меня поймали на горячем.

Ещё и эти недомытые подтёки под глазами.

Его мать осматривает меня снова с головы до ног уже другим взглядом, но не более тёплым.