Нет, такой глупости он не совершит. Если кого и убирать, так Владислава Барановского. И сделать это нужно так, чтобы все можно было списать на несчастный случай. А пока стоило продолжать роман с Агнессой и узнать как можно больше о ее родственнике. И он узнал, и даже кое-что придумал.

— Маша, что это за тип? Почему он все время на нас таращится? Это ты его притащила? Я видел, как ты с ним разговаривала.

Отпевание проходило в верхнем храме Никольского собора. Барановские испокон веков были его прихожанами, и сейчас с Владиславом прощались там же, где крестились, венчались и заканчивали земную жизнь несколько поколений семьи.

Не обратить внимания на постороннего на скромной церемонии было нельзя.

— Это мой знакомый, хотел меня поддержать. — Маша с раздражением глянула на поклонника. В последнее время он стал невыносим со своей ревностью, вот даже на похороны приперся, хотя его сюда никто не звал. Пора давать ему отставку. Маше было немного грустно: у Даниила имелось множество достоинств, например, неограниченный лимит на кредитке. Но в последнее время он стал слишком навязчив и предъявляет на нее необоснованные права. Маша этого не выносила.

— Маша, это похороны, а не именины. Он что, твой жених? — не желал успокаиваться отец.

— Папа, он тихонько постоит и никому не будет мешать.

— Мне показалось, твой отец был недоволен, что я пришел? — спросил Даниил, уже когда они уселись в машину.

На кладбище Леонид с Агнессой отправились в автобусе с телом покойного, а Маша с мамой каждая на своем автомобиле.

Маша кивнула. Не было смысла скрывать очевидное.

— Ладно. Я принесу соболезнования и уйду.

Маша пожала плечами. Помимо поклонника она заметила в храме еще одного праздношатающегося субъекта, и этот тип сейчас занимал ее куда больше.

До Смоленского кладбища добрались быстро. Даниил, как и обещал, подошел к отцу и Агнессе и сказал все, что полагается. Отец несколько оттаял, а Агнессе, кажется, было все равно. Она была погружена в себя и не обращала ни на кого внимания.

Прощальные слова, последний ком земли, цветы, венки, и вот они уже едут к ним на поминки.

— Что ж, помянем Владислава. — Леонид Аркадьевич поднял рюмку. — Он был отзывчивым, скромным человеком, честным, глубоко порядочным, настоящим петербургским интеллигентом, каких почти не осталось.

Выпили. Молчание затягивалось.

— Агнесса, может, скажешь пару слов? — предложил Леонид Аркадьевич.

— Да, конечно. — Она поднялась. — Владислав прожил короткую бесцветную жизнь. Не создал семью, не оставил сколько-нибудь заметного научного и музыкального наследия. — Маша, Лиля и Леонид смотрели на нее с недоумением. — Думаю, его уход окружающие просто не заметят.

— Агнесса, — одернул ее Леонид Аркадьевич.

— Здесь все свои, — дернулась она. — Так вот, я хочу выпить за то, чтобы в следующей жизни он смог полностью реализоваться. А тебе, Маша, советую — живи на всю катушку и никого не слушай.

За всю Машину жизнь это был единственный раз, когда Агнесса ее заметила и обратилась к ней с какими-то словами.

Леонид с супругой недоуменно переглянулись.

— Именно на всю катушку, чтобы потом хотя бы было что вспомнить. Владу так и не довелось очнуться от этой проклятой летаргии! — Она залпом выпила. — Не теряйся, Мария. Хотя, я вижу, ты так и время не тратишь.

Она взглянула на сидящего здесь же Даниила. Кажется, тот решил пойти ва-банк и внедриться в Машино семейство в надежде удержать ветреную красавицу. Бессмысленная затея.

Почему-то последние слова Агнессы задели Леонида Аркадьевича больше всего. Он резко повернулся к незваному гостю и без обиняков спросил:

— Молодой человек, вам не кажется, что являться без приглашения на похороны незнакомого человека бестактно? Мне кажется, вам пора уйти.

Маша с любопытством взглянула на поклонника. Папа был абсолютно прав, и теперь ее интересовало, как тот отреагирует. Известно, что ярче всего человек проявляется в критической ситуации. Посмотрим, как Даня держит удар.

Воздыхатель густо покраснел. Нет, он не выглядел пристыженным.

Он медленно поднялся, сухо попросил прощения за бестактность и удалился, кивнув напоследок Маше.

— Ты даешь, дочь! — пыхтел Леонид Аркадьевич. — С каких это пор ты стала таскать в дом кого попало? Раньше за тобой подобных привычек не водилось.

— Извини, сама не пойму. Наверное, он меня просто загипнотизировал.

— Это вряд ли, — спокойно вставила Агнесса, закуривая. — Никакой гипнотизер не сравнится с нашими возможностями.

— С какими возможностями?

— Я смотрю, ты вообще ничего дочери не рассказывал? — Агнесса приподняла бровь.

— Что я должен рассказывать? Детские сказки о черепе судьбы? — Леонид Аркадьевич нервно передернулся.

— Оказывается, это детские сказки? — усмехнулась Агнесса. — И Ах Пуч тоже? Вот что, Маша.

И Агнесса во всех подробностях изложила историю экспедиции в джунгли Британского Гондураса, в составе которой оказался Николай Барановский. Когда команда Митчелл-Хеджеса нашла череп судьбы, все, разумеется, взглянули на него, и каждый почувствовал его влияние. Теперь их преследовали кошмары, видения, они обрели то, что сейчас принято называть экстрасенсорными способностями. Вскоре был найден Ах Пуч, проклятая статуэтка бога смерти, и на раскопе один за другим произошли несколько несчастных случаев. Барановский ушел из лагеря, потому что не мог больше терпеть остальных членов экспедиции, и действительно прихватил Ах Пуча. Он всего лишь собирался продать его, чтобы вернуться в Россию. В конце концов, это он нашел его и считал, что имеет на находку право.

Агнесса сделала паузу.

— Уже в джунглях он понял, что это не просто статуэтка, а настоящее проклятие для того, кто ею владеет. Он чудом спасся и с тех пор уверовал, что Ах Пуч дал ему жизнь в обмен на служение. Нечего стрелять в меня глазами, Леонид, ты знаешь, что я говорю правду. Ах Пуч — бог царства мертвых. У индейцев майя их, кажется, было семь, Ах Пуч повелевал последним, самым страшным. Нетрудно догадаться, что он требует кровавых жертвоприношений, желательно человеческих, вечно испытывает жажду и алчет крови. Но тому, кто служит ему исправно, он помогает достичь невиданного успеха.

— Как, например, твоему отцу? — Маша посмотрела Агнессе прямо в глаза.

— Во всяком случае, твой отец в это верит, — ничуть не смутилась та. — А что касается особых способностей, дед благодаря черепу обрел дар предвидения. Например, отец говорил, что он за полгода до начала войны предупреждал о блокаде и голоде, даже насильно отправил их в Куйбышев в самом начале лета 1941 года. Он всегда заранее знал о готовящихся неприятностях и старался принять необходимые меры. Правда, по словам отца, дед никогда не был особенно счастлив, много болел, но жизнь его сложилась вполне благополучно. Он профессорствовал, собрал бесценную коллекцию, был счастливо женат, воспитал двоих детей — и все это на фоне чисток и войны. То, что все эти катаклизмы не коснулись нашей семьи, несмотря на наше дворянское происхождение, было огромным везением. Но дед не был счастлив, его угнетала зависимость от Ах Пуча. — Агнесса выпустила очередное кольцо вонючего дыма. — Нашему отцу достались в наследство от него талант, деловое чутье, умение ладить с людьми. Твоей бабушке — особый дар воздействовать на людей, что-то вроде гипноза. Ходили легенды, что закоренелые алкоголики после одной беседы с ней завязывали навсегда. Она работала в профкоме крупного комбината, и цены ей там не было. Ее боялся даже директор, потому что не мог ей ни в чем отказать.