– Я бы не стал волноваться. Расстели здесь постель так, чтобы не беспокоить Эйдриана, когда займешься этим.

– Очень смешно. Я схожу на разведку и не спущу с нее глаз, чтобы она не сбежала. Позови меня, если Эйдриан проснется. Думаешь, она собирается ночью бежать?

– Все эти леса и поля, где можно спрятаться… да. Но я думаю, тебе нужно сначала ударить ее камнем по голове. – Дойл подобрал вынутые кусочки свинца и положил для сохранности в карман. – Ястреб захочет их получить.

– Неплохая мысль. – Грей смотрел на тропу, по которой ушла Анник. – Она уже строит планы. Я чувствую это. И вряд ли смогу остановить. – Если даже он свяжет ее, она все равно найдет способ освободиться.

– Попытайся удержать, как этого, когда он хотел бежать. – Дойл указал на Эйдриана.

– Ты говоришь, это невозможно.

– Нелегко. Вне Микс-стрит.

– Леблан следует за нами по пятам. Если она сбежит от нас, ее найдет он.

– Или Фуше доберется до нее первым и определит в бордель. Причем последнее случится, если Анник повезет. – Дойл начал протирать инструменты и класть их в сумку.

– Да, Уилл, собери немного еды. Она будет голодной, когда вымоется. И… добавь ей в кофе опиум. Ты хочешь что-то сказать?

– Это сработает. Она любит кофе. – Дойл накрыл раненого одеялом. – К тому все и шло. Выделю ей самую маленькую дозу. Иди и присматривай за ней.

Дойл соорудил омлет, использовав для него свежие яйца и масло из гостиничной корзины, а также грибы из леса. Месье Дойл был не только хорошим кучером, но и отличным поваром, подумала Анник. Видимо, он многое умел делать.

Грей сидел рядом, близко, но все же не прикасаясь к ней. Она постоянно чувствовала на себе его взгляд, пока обдумывала побег, намеченный на сегодняшний вечер.

– Ты понравилась хозяину гостиницы, – сказал Дойл. – Мы даже получили горшок сливок для твоего кофе, потому что ты с удовольствием пила его утром.

– Я всегда привлекаю внимание хозяев гостиниц. – Анник поставила тарелку на одеяло и взяла свой кофе. – Они чувствуют во мне отличную кухарку, Я считаю, и вы такой же выдающийся повар. Омлет превосходный, тем более для приготовленного на костре, а это невероятно трудно сделать. Я бы даже не пыталась.

Она не упомянула кофе, не такой хороший, как омлет, очень крепкий и горький. Возможно, на Дойла повлияли дневные события и вечером у него получится лучше. А может, потому, что он не француз и просто не умеет делать настоящий кофе.

– Хочешь такую же булочку, которая тебе понравилась утром? – спросил Дойл. – Ты не слишком устала, чтобы поесть?

– Нет. Вытаскивать пули из английских шпионов не составляет особого труда.

Анник сомневалась, что платье, которое на ней сейчас, приличнее испорченного ею. По оценке Грея, оно зеленого цвета и прикрывает все, что нужно. А Дойл сказал более развернуто: оно цвета молодой дубовой листвы и настолько респектабельно, что она выглядит сорокалетней матроной. Но Анник не настолько глупа, чтобы верить на слово любому из этих англичан.

Съев большую порцию омлета с хлебом, она удовлетворенно прислонилась к дереву и пила кофе. Она полностью расслабилась, не чувствуя, хотя бы на короткое время, ни раздражения, ни страха. Анник давно научилась ценить каждую минуту дарованного ей покоя.

– Знаете, Грей, мне здесь нравится. Это место кажется очень старым. Тут побывало много людей.

– Цыган?

– Да. Цыган. Я не должна называть их своими, поскольку больше не принадлежу к ним. Я не могу вернуться. Здесь уже нет места для женщины вроде меня. – На миг ее пронзила боль, и она покачала головой. – Думаю, этот лагерь из древних. Цыгане приходили сюда очень-очень давно. Может, сотни лет назад.

Грей был в странном настроении, словно чего-то ждал. Он уже поел и теперь попивал красное вино со сложным лесным запахом. Ей пока не предлагал.

– Я впервые за месяц помылась. Какое наслаждение чувствовать себя чистой после того, как долго живешь в грязи. Я ходила вниз по течению к заводи. Она не широкая, но глубокая, с чистым песчаным дном. Они там плавали, женщины и дети, я уверена. Дальше по течению должны быть камни, где стирали белье.

– Полагаю, вода холодная?

– Нисколько. Мне даже не хотелось вылезать, но ведь нельзя провести всю жизнь в лесной заводи. Дойл оставил мне прекрасное мыло. Из чего оно сделано? Лаванда?

– Не знаю. Он где-то украл его.

– Конечно. Глупый вопрос.

Анник опять выпила кофе. Казалось странным вот так сидеть рядом с Греем и разговаривать о бытовых делах, как старые друзья. Она этого не ожидала.

– Вам нравилось жить у цыган?

– Да. Может, я была юной. Не знаю. Но среди них я чувствовала себя абсолютно счастливой. Я просыпалась в таком лесу, как этот, или в полях, впереди был целый день и никакой работы. Все делается как бы само собой. Отвести лошадей к реке, собрать хворост для костра, найти еду в лесах и полях. Или танцуя в городе. Я не такая уж хорошая танцовщица, как вам рассказывала. Зато, Грей… вы даже представить себе не можете, как я жонглировала. – Пауза.

– Думаю, вы это умеете делать очень хорошо.

– Дойл расскажет вам о моем жонглировании. Я уверена, он знает всю историю моей жизни. Я была несравненной. А еще лучше я бросаю ножи. Я даже сейчас, не видя, могу попасть в маленькую птицу на этом дереве. Не знаю, как ее называют по-французски. У цыган для нее другое название.

– Это вьюрок, Анник.

– Да, теперь буду знать. Даже сейчас подходящим ножом я могла бы попасть в эту птицу один раз из десяти. Если б мне хотелось поесть вьюрков. Нужно быть очень голодной, чтобы есть вьюрков.

– Тебе не нравится кофе, мисс? – спросил Дойл. – Наверное, я сделал его слишком крепким.

– Нет-нет. – Она выпила остаток кофе до гущи и позволила забрать у нее чашку.

– Не знаю, может, я и сам начну пить кофе вместо чая, если мне придется часто приезжать сюда. Ты собираешься научиться в Англии пить чай, мисс?

– Я и сейчас иногда пью чай, когда желудок со мной не спорит.

– Так-то лучше. Вам уже надоело говорить, что вы не собираетесь в Англию, – сказал Грей.

– Если вы, месье, воображаете, что я говорю и думаю одно и то же, значит, вы очень глупы, в чем я сомневаюсь. – Анник снова прислонилась к дереву.

Эйдриан беспокойно заворочался, и Грей подошел к нему. Она вынуждена была слушать очередную скучнейшую проповедь насчет сна. Однако, как ни странно, пока он бубнил, Эйдриан настолько успокоился, что можно было делать операцию. Позже она обязательно спросит Грея о том, как он это делает. Позже, когда не будет такой уставшей. К ее досаде, он продолжал говорить, а ей хотелось расслабиться и отдохнуть. Но через какое-то время его голос стал привлекать ее внимание не больше, чем жужжание пчел.