— Если этот старый филин посадил кого-нибудь мне на хвост… Чтоб его подбросило и прихлопнуло.

Начальник секретной службы Скиннер и шесть его агентов явились в Белый дом в среду в восемь часов утра. Миссис Стэнли приняла их на первом этаже; глаза у нее были красными и усталыми, губы побледнели, и она прикладывала немалые усилия, чтобы владеть собой. Начальник секретной службы спросил у миссис Стэнли, не будет ли с ее стороны каких-то особых рекомендаций или предложений.

Она только покачала головой:

— Мне кажется, будет лучше, если вы станете проводить расследование, как если бы речь шла об обычном похищении с целью выкупа. Не пропускайте ничего. Я высказала по телефону это соображение мистеру Уорделлу, и он согласился со мной. Нам с мистером Браунеллом казалось, что мы тщательно осмотрели все вокруг, но ведь осмотр был проведен непрофессионально, и, кроме того, мы были слишком взволнованы, чтобы полностью отдавать себе отчет в том, что делаем.

Как я понимаю, вы ничего не должны забирать отсюда, не проконсультировавшись со мной, и мистер Браунелл будет сопровождать вас во время осмотра кабинета президента.

— Да, мадам, несомненно.

Миссис Стэнли повернулась, чтобы уйти, но передумала и снова обратилась к Скиннеру:

— Когда вы закончите, пожалуйста, дайте мне знать.

— Конечно, мадам.

Начальник секретной службы заранее проинструктировал своих людей, они разделились на группы, и обыск в Белом доме начался.

Девять часов.

Горничная весила не больше ста фунтов, но недостаток в весе ей удавалось компенсировать избытком гнева. Она была черноволосой, с высокими скулами и острым подбородком, и ее форма казалась не слишком чистой, поскольку, подав завтрак, девушка переоделась для уборки и не ждала никаких посетителей. Невзирая на давление снаружи, она крепко держала дверь, не давая ей раскрыться более чем на десять дюймов, и монотонно бормотала:

— Миссис Браунелл тоже нет. Я не знаю, когда она вернется. Вам придется подождать ее внизу. Лифтеру не следовало поднимать вас на этаж.

Мужчина в вестибюле горой высился над горничной, разглядывая ее в дверную щель, и, теряя терпение, увещевал:

— Но я не могу ждать! Есть одна вещь, которую я должен взять в комнате мистера Браунелла. Позвольте мне войти, и я все объясню.

Горничная покачала головой и решила закончить разговор, но внезапно дверь распахнулась под мощным напором и отбросила девушку в глубину прихожей. Та восстановила равновесие и, презирая любые попытки к бегству, встала у незнакомца на пути и пронзительно закричала. Однако он, очевидно, был столь же проворен, сколь и силен, поскольку едва успел прозвучать первый вскрик девушки, как на ее рот легла широкая ладонь, а ее руки были крепко прижаты к бокам, сама же она оказалась в воздухе, поднятая неведомой силой. Пройдя через прихожую, мужчина принес горничную в столовую, сел на стул и опустил ее к себе на колени. При этом одна рука мужчины закрывала рот девушки плотнее, чем пружина прижимает крышку на банке с вареньем, а другая рука лишала ее возможности пошевелиться.

— Если ты прекратишь брыкаться, мы сможем поговорить, — сказал мужчина.

Девушка брыкаться не прекратила.

— Ну хорошо. В любом случае слушай. Я — агент секретной службы. Если бы ты предоставила мне такую возможность, я бы показал тебе свой значок. Мы ищем президента, полагаю, ты слышала об этом деле, и у нас есть надежда, что одна-две вещички, оставленные мистером Браунеллом в своей комнате, могут помочь нам.

Я не хочу причинять тебе вреда, не стану воровать ваше столовое серебро, деньги или бриллианты и выносить ковры из квартиры. Если ты обещаешь вести себя разумно, я отпущу тебя, и мы постараемся достичь взаимопонимания. Ты можешь следить за каждым моим движением и сама убедишься, что я не сделаю ничего такого, что заставит тебя вновь проводить уборку. Просто обещай мне, что будешь благоразумна, вот и все. Я вижу, что ты из тех, кто привык выполнять обещания.

Если ты обещаешь вести себя хорошо, в знак согласия выпрями в колене правую ногу.

Слушая его, горничная прекратила сопротивление.

Когда он закончил говорить, ее правая нога выпрямилась, приняла горизонтальное положение и замерла.

Агент оглядел ножку — она была миниатюрной, но весьма приятных очертаний, — затем та его рука, что ограничивала движения девушки, несколько ослабила хватку, а другая оставила в покое ее рот. Не было никакого сомнения, что, если бы не необходимость подготовиться к воплю и набрать в легкие как можно больше воздуха, девушка тут же завопила бы, и уж она постаралась бы, чтобы этот вопль оказался самым пронзительным в ее жизни. Но получилось так, что, хотя ей и удалось, сделав конвульсивный вдох, набрать в легкие воздуха и одновременно с этим дернуться в сторону в попытке освободиться, реакция агента была достаточно быстрой, чтобы подавить все попытки кричать и вырываться. Горничная вновь оказалась в его руках.

— Ну, это совсем нехорошо, — пожурил агент. — Но будем считать, что ты просто спутала свою правую ногу с левой, поэтому я не обижусь. А теперь извини меня.

Сказав это, он наклонился и стал сползать со стула, пока не сел на корточки. После этого агент уложил горничную на пол, сам встал на колени, свободной рукой достал из кармана платок и, скатав его, затолкал горничной в рот. Мужчина делал это быстро и не особенно деликатно, о чем можно было судить по изрядному шуму, который производила горничная, стуча пятками по ковру. После этого агент отнес свою жертву на кухню и связал ей руки и ноги с помощью кухонных полотенец, найденных им в комоде. Еще одно такое же полотенце он обмотал вокруг головы горничной, чтобы она не могла вытолкнуть кляп изо рта. С помощью других полотенец руки и ноги девушки были крепко-накрепко привязаны к табуретке. Закончив дело, агент выпрямился и посмотрел на пленницу.

— Теперь, — сказал он, — у тебя будет масса времени, чтобы узнать, где у тебя правая нога, а где левая.

С этими словами он вернулся в столовую, огляделся и покачал головой. Затем он пересек комнату, прошел через небольшой холл и определил, где находится спальня. Здесь он начал поиски «одной-двух вещичек».

Десять часов.

В своей библиотеке в Питтсбурге Бен Килборн стоял возле массивного письменного стола розового дерева и говорил по телефону. Было слышно, как он сказал: «Нет! Тогда заставьте его. Я говорю вам, мы не можем… О, прошу прощения. Одну минуту, сенатор Аллен, передаю трубку мистеру Каллену».

С этими словами он протянул ее человеку, который сидел во вращающемся кресле, а сам отошел в сторону.

Каллен вступил в разговор:

— Аллен? Это Каллен. Что нового?

Двести пятьдесят миль телефонного провода донесли подчеркнуто осторожный ответ сенатора: