Он затрачивал много усилий, и вначале холодная вода на него не действовала, но фальконер начал уставать, а ушибы сил не прибавляли.

Несмотря на всю осторожность, Тарлах не мог избежать столкновений с многочисленными рифами. Ему помогала небольшая скорость продвижения, он успевал за несколько секунд менять направление, увидев очередной камень, и потому серьезных ран избежал, но все равно несколько раз ударился о скалы, и вскоре все его тело, особенно плечи и руки, покрылось синяками и ссадинами.

Наемник не обращал внимания на ушибы. Ни поодиночке, ни в целом они не представляли опасности. Опасаться нужно усталости.

Остатки корабля ещё далеко, а он уже почти лишился сил. И появилась опасная реальность, что он устанет настолько, что избитые руки и ноги перестанут повиноваться ему.

Шло время. Теперь корабль стал ближе, гораздо ближе, чем во время его предыдущего появления на поверхности. Это придало ему новые силы и уверенность, но именно это чувство, а, может быть, и усталость — он так и не понял, что именно, — сделали его неосторожным. Во время следующего погружения он незаметно для себя изменил направление и оказался в пенистой воде перед небольшим островком.

Хлестнул ветер, а с ним пришла и сокрушительная волна. Прежде чем Тарлах сумел свернуть в сторону, чтобы избежать опасности, волна подняла его и ударила о каменную глыбу. От удара воздух вырвался у него из легких.

Должно быть, на мгновение он потерял сознание, потому что когда пришел в себя, находился под водой и ему пришлось выплевывать воду, которой он наглотался и набрал в легкие.

Боясь потерять сознание, наемник выбрался на поверхность воды, ухватившись за выступ утеса. Но хотя был ошеломлен и испытывал нестерпимую боль в груди, заставил себя двигаться наискосок, а не прямо вверх, так что, когда вынырнул, оказался под защитой островка. Конечно, защита жалкая, но все же ему удалось подняться по неровному камню и немного передохнуть, прежде чем снова поплыть. Иначе ему конец.

Он плотно прижался к влажной скале, не обращая внимания на то, что острые ракушки рвут и так изодранную одежду и впиваются в тело.

Держался он левой рукой. Правая бессильно свисала. Он не знал, сломана она или просто онемела от сильного удара, не чувствовал боли, хотя видел, что из разреза на уровне плеча идет кровь. Если рука сломана, он погиб. Он не сможет ни добраться до корабдя, ни тем более вернуться. Даже и меньшими ранами вряд ли ему это удастся.

Но в данный момент это не имело значения. Он слишком устал. Мог только лежать и надеялся, что силы вернутся к нему.

Тарлах энергично потряс головой, чтобы отогнать кровь, которая текла из раны на лбу, и закрыл глаза. Кровотечение только усилилось, и у него сильно закружилась голова.

Постепенно к нему вернулась способность ясно мыслить, тошнота прекратилась. Он осторожно пошевелил правой рукой и обнаружил, что может ею действовать.

Тарлах нетерпеливо вытер с лица кровь. Она продолжала идти, но уже меньше, и он подумал, что рана ему не помешает. Такие порезы, даже самые поверхностные, обычно связаны с обильным кровотечением.

Фальконер огляделся и увидел корабль. Тот совсем рядом. Придется нырнуть всего два-три раза, чтобы добраться до него.

Больше всего его теперь тревожила веревка. Она спасла его, не давала утонуть или унести в море, когда он потерял сознание, но если она сильно запуталась или протерлась, он может погибнуть, а вместе с ним погибнут и те, кого он пытается спасти.

Эта мысль окончательно вернула ему сознание. Он разжал руки, нырнул и поплыл вдоль веревки.

Ему повезло. Веревка охватила выступ одной петлей, которую удалось сразу же распутать.

Сделав это, он снова двинулся к цели. Короткий перерыв — прошло всего несколько минут — пошел на пользу. Конечно, полностью силы не восстановились, но оставалось преодолеть совсем небольшое расстояние, и отдых помог это сделать. Он нырял ещё дважды и, вынырнув в последний раз, оказался на расстоянии вытянутой руки от разбитого корабля. Добравшись до него, Тарлах попытался подняться по мокрому скользкому дереву, к тому же наклонному, и вряд ли смог это сделать без посторонней помощи.

Не успел он осознать всего, как крик предупредил его об опасности. В то же мгновение огромная волна перекатилась через обломок судна. Тарлах ощутил, с какой силой она потянула его за собой, и содрогнулся, подумав о том, что пережили моряки за день.

Невероятно, но воин увидел тех же восемь человек, которые здесь были, когда он начинал этот путь. Надежда на спасение удвоила силы моряков. С удивлением он заметил, что двое из них — женщины. Они видели его действия и понимали, что человек, решившийся на такой поступок, должен им помочь.

Привязывая веревку, он принялся объяснять им свой план действий. Приходилось кричать, чтобы его услышали все.

Когда он закончил, у моряков стало ещё более мрачное настроение, потому что такой путь отпугнул бы и полных сил людей. Но это были салкары, выросшие на море. У них появилась надежда на спасение, и они не намерены упускать её. Когда наемник отказался уходить первым, одна из женщин схватила казавшуюся такой непрочной веревку и начала, перехватывая её руками, продвигаться вдоль нее.

Уна со страхом следила за продвижением Тарлаха, не отводя от него взгляда, когда он оказывался над водой, и следя за его продвижением по веревке, когда он нырял.

Большинство столкновений с камнями происходило под водой, и она их не видела, но стала свидетельницей одного такого удара и пришла в ужас.

Когда фальконер был ошеломлен ударом и не сознавал в тот момент, что с ним происходит, она видела, как волны бьют его о камни, и подумала, что он разбился. И когда он снова ушел под воду, она была уверена, что больше никогда его не увидит.

И не поверила собственным глазам, когда он снова показался на поверхности. Но даже радость не помешала ей заметить, что он ранен и, возможно, очень серьезно. Тарлах с трудом держался за скалу, и было видно, что в настоящем состоянии ему надо помочь самому себе.

Но силы его восстанавливались поразительно быстро, а храбрости ему не занимать, и спустя всего несколько минут он снова нырнул.

Больше препятствий на его пути не было, и фальконер быстро добрался до борта разбитого корабля — и встретился с новой трудностью.

С каждой новой волной, перекатывавшейся через нос корабля, страх женщины усиливался. Большое расстояние мешало ей разглядеть, насколько серьезны раны командира наемников, но Уна видела, что он не смог без помощи подняться на борт. Один из моряков помогал ему держаться, как будто крепеж веревки отнял у фальконера последние силы.

Уна вздрогнула. Сможет ли он вернуться или останется бессильной жертвой бури на месте, когда спасет потерпевших крушение?