Наконец, измученный, он забрел в какое-то здание. Здесь царило относительное затишье, порывы ветра, беснующегося снаружи, напоминали о себе лишь тоскливым подвыванием, и Максим, забившись в угол какого-то производственного помещения, долгое время сидел, прислушиваясь к заунывным звукам, затем, действуя, как в полусне, достал тонкий футляр с ковчеговскими имплантами.

Без них не выжить. Короткие, четкие инструкции, простота предполагаемого действия почему-то больше не успокаивали. Достать пластину серебристого материала, плотно прижать к коже в указанном на схеме участке тела, и… все?

Максим отчаянно хотел верить всему сказанному в инструкции, но, расстегивая крепления боевой брони, чувствовал, как мелко, противно дрожат пальцы рук, но не от холода — волны нездорового жара окатывали тело постоянной испариной. Он расстегнул ворот, предварительно сняв шлем и отсоединив шейное кольцо бронекостюма.

Две пластины метаболических имплантов, похожие на личные медальоны солдат, обжигали мгновенно вспотевшие ладони.

Он зажмурился, не чувствуя, как от страха из-под век хлынули неконтролируемые слезы, а затем резким, неточным движением прижал обе пластины к горлу, с двух сторон от кадыка.

Некоторое время ничего не происходило, он сидел, давясь слезами, затем началось покалывание, Максим почувствовал зуд и, словно опомнившись, хотел содрать метаболические импланты, но куда там: обе овальные пластины уже впились в кожу. — Напрасно он драл пальцами горло — два серебристых пятна правильной формы уже внедрились в его организм.

От осознания случившегося перед глазами все внезапно поплыло, но отступать теперь было некуда. Справившись с навалившейся дурнотой, Максим теперь хотел только одного — скорейшего завершения жуткого процесса имплантации. Читая расплывающуюся перед глазами инструкцию, он сдирал с себя элементы экипировки, обнажая участки кожи, где должны располагаться остальные импланты, и поочередно прижимал одинаковые серебристые пластины к своему телу.

Наконец последний имплант прочно присосался к запястью, и он, едва живой от пережитого ужаса, бессильно привалился спиной к стене.

Голова кружилась. К горлу периодически подкатывала тошнота.

История мотылька Макса завершилась. Он стал сталкером, но пока даже не подозревал, что сулят ему произошедшие перемены.

Руины Новосибирска. Ноябрь 2056 года…

Спустя год после самоимплантации…

— Макс! Проснись, Макс!

Кто-то тряс его за плечо.

Максим с трудом открыл глаза. Еще находясь во власти сна, он не сразу понял, где находится и что вообще происходит.

Глухие подземные толчки. Нездоровый желтоватый свет, источаемый двумя потолочными панелями, длинные гротескные тени, мечущиеся по голым бетонным стенам.

— Пульсация! — Бледное лицо сталкера попало в поле зрения.

Сон как рукой сняло. Вскочив, Максим начал быстро экипироваться. Пол под ногами ощутимо содрогался.

— Давно началось?

— Да минут пять уже! Спишь, как младенец!

Максим ничего не ответил, лишь искоса посмотрел на Слона, затем вопросительно взглянул в сторону сноровисто собирающегося в путь Эльдара.

— Чего суетитесь? — наконец произнес он.

— Так пульсация же! — Слон обернулся. — Макс, будешь тормозить, без тебя уйдем!

Максим лишь криво усмехнулся. Слон — жадный до артефактов сталкер. В Пятизонье больше года, а все еще не расстался с иллюзиями. Накопал где-то информацию о чипах-блокираторах, которые якобы способны глушить импланты, нейтрализовать их пагубное воздействие на организм за пределами Барьеров. Мол, испытания эти чипы уже прошли, ими сейчас военных начали оснащать, а вскоре обещали и на сталкерских рынках в свободную продажу выпустить, вот и охватила некоторых золотая лихорадка. Слон, к примеру, всерьез готовился стать богатым и независимым, считал, что нужно лишь артефактов побольше накопить к тому моменту, как блокираторы появятся в свободной продаже…

Максим, пережив самоимплантацию, испив чашу нечеловеческих лишений, связанных с периодом психологической и физической адаптации, давно расстался с иллюзиями и к различным слухам относился со скепсисом.

Подземные толчки постепенно пошли на убыль.

— Остынь. Еще искажения не прошли! — Он придержал Слона, уже направившегося к узкому лазу, ведущему на поверхность.

— Подождем. — Эльдар одобрительно взглянул на Макса. Вольный сталкер-одиночка, хорошо знакомый с коварством аномальных пространств, не торопился, как Слон, навстречу смерти. Его спокойная рассудительность не раз выручала стихийно возникшую группу сталкеров от серьезных неприятностей. Если бы не ранение, результатом которого стала хромота, Эльдар бы по-прежнему промышлял в одиночку, но пришлось поступиться привычками. Потеря подвижности серьезно осложнила жизнь, и теперь он предпочитал действовать в составе группы.

Слон неохотно подчинился. Присев на пластиковый контейнер, он угрюмо уставился в пол.

Максим тем временем закончил экипироваться, окинул взглядом небольшое помещение. Схрон, оборудованный кем-то после Катастрофы, а затем покинутый хозяевами, он отыскал случайно. В подвальном помещении, куда не добрались вездесущие скорги, Максим обнаружил самодельную электропроводку, генератор с полностью израсходованным топливом, несколько электрических обогревателей, полуистлевшую одежду, некоторые предметы меблировки.

Пару месяцев он жил тут в полном одиночестве, затем как-то раз повстречал Слона и Эльдара. Нельзя сказать, чтобы они сдружились, но втроем было спокойнее, надежнее, что ли?

Холодный сырой подвал постепенно переоборудовали, сохранившиеся электроприборы подключили к трофейному «Сердцу зверя», узкий осыпавшийся лаз расчистили и закрыли глухой пластиковой дверью, найденной неподалеку, в руинах. В общем, обжились, притерлись друг к другу. Звезд с неба не хватали, но и не бедствовали.

Слон был веселым и разговорчивым, Эльдар, напротив, молчаливым, даже угрюмым. Макса они ценили, но не только за предоставленное убежище. С некоторых пор у Максима начали развиваться способности метаморфа, и это серьезно облегчило жизнь стихийно возникшей группе вольных сталкеров.

— Ладно. Пошли, — произнес Эльдар.

Максим согласно кивнул. Самое время. Вал аномальной энергии уже прокатился через разрушенный мегаполис, и на десять-пятнадцать минут все механоиды в округе вырубились — у исчадий техноса по непонятной причине сразу после пульсации непременно происходил сбой и перезагрузка систем.

Слон, сгоравший от нетерпения, уже открывал дверь, подпертую изнутри несколькими обломками бетонных конструкций.

* * *

В руинах завывал ветер. Еще вчера шел дождь, а сегодня с утра подморозило, и стены полуразрушенных зданий с наветренной стороны покрывала искрящаяся корка наледи.