найдя ее странно размытой и искаженной, а руны, выгравированные на металлических листах, создавали странное ощущение. В Элосе было раннее утро, но она обнаружила, что боевая машина, сделанная из черной ниамирской стали и вмещающая душу Нельраса Итома, работает. Преднамеренные и легкие движения его рук и заколдованного ножа вырезали формы на установленных металлических пластинах.

Его движения кажутся более плавными.

Постучав в дверной косяк, она прислонилась к прочной стали и улыбнулась, когда весь куб Кузницы душ не опрокинулся только от ее веса.

— Доброе утро, — сказала она.

«Взошли ли солнца над нашими землями?» говорила военная машина. Он закончил линию, которую вытравливал, прежде чем повернуться и раскинуть руки. «Добро пожаловать, монарх Верлейны». Он продолжил свое драматическое приветствие кудахтаньем и шипением.

«Слухи распространяются быстро, но что в этом смешного?» — спросила Илеа.

«О, только моя личная история и текущие обстоятельства по сравнению с твоим новым титулом».

Верно, я даже не получил титул за то, что стал монархом. Она улыбнулась этой мысли. «Я виню Санваруун».

— Ты убил его. Убил монарха, — сказал Нельрас, приближаясь. «И более того, вы сражались и заземлили Верлейну, летающую крепость Небесного Домена. Знаете ли вы, что это значит?”

— Просветите меня, — сказала Илеа, хотя догадывалась, к чему он клонит.

— Вы выступили против Оракулов. Сражались с ними. И ты победил, драконоборец. Человек, — сказал он и прошипел, хотя звук был более задумчивым, чем что-либо еще.

«Я не думаю, что они действительно использовали все, что у них было, — сказала Илеа.

— А ты?

Она не ответила. Да, она использовала свой Четвертый ряд. Она использовала Изначальное пламя, но на самом деле ее особо не подталкивали. По сравнению с ее борьбой с Драконом Бедствия до ее эволюции, это была ночь и день.

«Я принимаю это как нет. Это означает, что вы вполне можете быть столь же могущественны, как и сами Оракулы, а то и даже больше. Что-то, что я никогда не считал возможным. Не со всеми существами, которых я встречал и с которыми сражался. Хотя я полагаю, что время, проведенное здесь, дало мне… перспективу. Не только на вас, — сказал Нельрас Итом.

— О чем ты хотел поговорить? — сказала Илеа.

Бывший монарх остановился и посмотрел на нее глазами военной машины. «Я надеялся еще раз увидеть Солнечные Пустоши. Возможно, чтобы познакомить вас с землями, которые я когда-то называл своим домом. Я сказал вам, что, как только вы будете готовы, я приду к вам, хотя вы были готовы уже некоторое время. Это я не был готов смириться с тем, кем я стал, смириться со своим прошлым, с мыслями и проблемами, с которыми я столкнулся здесь, с тех пор как ты воскресил меня из мертвых».

— И ты думаешь, что теперь готов? Вернуться?” — сказала Илеа. — Ты сказал, что тебя не примут.

«Подозреваю, что не будут. И именно этого я и опасался. Так же сильно, как я боялся потери силы. Думаю, битва с Архитектором сломала меня. Это разрушило мои убеждения о себе и о мире, хотя и близко не так сильно, как мое знакомство с Соглашением. Я жил здесь, во владениях Луга. Я разговаривал с существами, которых когда-то считал низшими. Звери и вредители, как я когда-то думал.

«Я не был злонамерен и не старался изо всех сил убивать и причинять вред тем, кого считал ниже себя, но я не учился и не проявлял сострадания. Простая боевая машина сотого уровня, и все же большинство относилось ко мне с уважением, несмотря на то, что они не знали, кем я когда-то был. Что я был внутри. И те, кто это сделал, не проклинали меня, не пришли убить меня теперь, когда я слаб. И в этом я увидел силу, которой никогда не обладал».

Илеа слушал и ждал, когда он сделал паузу, чтобы собраться с мыслями.

«Я не уверен, где я стою. И я не уверен, что именно я хочу сделать. Но я хочу увидеть свой древний дом, даже если он может быть другим».

— Ты больше не боишься? — спросила Илеа.

Нелрас Итом рассмеялся, звук странным образом искажался зачарованной боевой машиной. — Нет, Лилит. Я боюсь. И все же я выбираю столкнуться с этим страхом. Когда-то я сражался с великими врагами, но этот может быть величайшим из всех».

Илеа улыбнулась. — Я отведу тебя туда. И защитить тебя. Мы могли бы поболтать и с нынешним монархом. Я узнал, что название позволяет принимать гораздо больше решений, чем я думал».

— Тогда давайте встретимся с ними вместе. Монарх Небесного Домена и человек. В сопровождении забытого остатка древнего эльфа.

— Так драматично, — сказала Илеа. “Готов идти? Или тебе нужно подготовиться?

«Я готов как никогда», — сказал он.

— прошипела Илеа, пытаясь привнести в звук немного радости, прежде чем открыть ворота Из. «Посмотрим, сможем ли мы сократить путь».

Через несколько минут они появились у телепортационных ворот далеко на западе континента. Прохладный ветерок дул через пустыню, дюны, насколько она могла видеть. Солнце все еще стояло низко над горизонтом, и земля была открыта, облаков не было видно. Одинокий Центурион сидел рядом с воротами, наполовину засыпанный песком.

Когда они появились, машина взглянула вверх.

Аки сообщил ей, что не будет посылать никаких машин, чтобы сопровождать их, поскольку эльфы, скорее всего, негативно отреагируют на вид творений Талин.

К сожалению, ее собственное присутствие, скорее всего, вызовет то же самое. Она еще не могла изменить свой титул обратно на что-либо другое, хотя у нее все равно не было способа доказать эльфам, что она была монархом небесного домена. Прибытие в качестве Вал Акууна, по крайней мере, придало бы правдоподобности ее словам, и, судя по санваруунам, ей просто пришлось бы подавить любые боевые действия. По крайней мере, с этим Доменом у нее не было никакой враждебности.

— И ты думаешь, есть шанс, что они хотя бы послушают тебя или меня, если уж на то пошло? Я Вал Акуун, — сказала Илеа, глядя на пустыню.

Боевая машина посмотрела на нее и зашипела. «Ты — монарх небесного домена. Монархи редко путешествуют в другие домены, но я встречал некоторых за свою жизнь. Мой статус никогда не подвергался сомнению».

— Но ты эльф, — сказала Илеа.

Нельрас только рассмеялся. Он ступил на песок и присел на корточки, затем схватил горсть песка. Он