приуменьшить ее роль, но быстро отбросила это. «Что ж, тогда я просто рада, что была здесь для тебя в нужное время».

Я покачал головой и мысленно пересмотрел все, в чем только что признался.

В гостиной я заставил себя быть сильным ради Саши. После нескольких минут рыданий она начала засыпать Лекси и Мели вопросами, на которые у них не было ответов, об обстоятельствах смерти Элис. Она впала в небольшую истерику, требуя, чтобы Лекси дала ей номера телефонов Одри и Джессики, чтобы она могла допросить их сама, и потребовалось, чтобы Брук позвонила в больницу, чтобы отклонить Сашу на другой курс.

Как только Брук связалась с человеком, Саша схватила телефон и начала допрашивать какого-то бедного оператора, который понятия не имел, что, черт возьми, происходит. Оператор заслуживал похвалу за то, что не повесил трубку с сумасшедшей дамой, но, возможно, он привык иметь дело с обезумевшими друзьями и родственниками. Мне удалось убедить Сашу позволить говорить мне, хотя она продолжала выкрикивать реплики на фоне, пока мы, наконец, не получили некоторые ответы.

По всей видимости, вчера днем ​​Элис была выписана из больницы, так как она уже не была в критическом состоянии, а отсутствие медицинской страховки означало, что она не могла позволить себе оплачивать дальнейшее лечение. Хотя моя семья просила сообщить нам о ее статусе, по какой-то причине этот запрос не был добавлен к личной карте Элис. И поскольку никто из нас не был официально добавлен в качестве контактного лица, никого из нас не оповестили, когда ее отослали только с надетой на ней одеждой и некоторыми инструкциями о том, как продолжить самостоятельный уход за её раной.

Больница извинилась за оплошность, как будто сейчас это могло принести какую-то пользу.

Я не знал, почему Элис не попыталась связаться с нами. Она знала, где мы живем, мы дали ей номера своих мобильных телефонов, а дом был недалеко от больницы. Может, она считала, что нам все равно. Возможно, она не знала, что никому из нас не разрешили навещать ее в блоке строгого режима, как бы Саша ни умоляла медсестер. Или, может быть, у нее просто были собственные планы, планы, которые привели ее обратно в дом Джаспера.

Какими бы ни были ее причины, Элис ни с кем из нас не связалась. Я никогда не смогу спросить ее, почему. Я никогда не смогу спросить, что заставило ее вернуться к Джасперу. И я никогда не узнаю правды о том, что произошло в том доме, пока он не взорвался огненным взрывом.

Я ненавидел незнание.

Тем не менее, мне нравилось верить, что Элис отомстила. Джаспер определенно заслужил это после всего, что он с ней сделал. Мне только хотелось найти какое-то решение, в котором она могла бы жить. Мне хотелось, чтобы она снова пришла ко мне и попросила о помощи. Я хотел бы сделать что-нибудь еще, чтобы спасти ее.

Но я потерпел неудачу.

Снова.

И жизнь, вспыхнувшая в глазах Кэмерон, когда выстрелил пистолет, снова преследовала меня.

Аврора посоветовала мне не винить себя. Я был немного не уверен в деталях того, как оказался с ней наедине в своей спальне. Саша была в своей комнате, наплакавшись перед сном. Я вспомнил, как поцеловал ее в лоб, прежде чем выйти и закрыть дверь. Я вспомнил, как Лекси и Мели вышли из дома, чтобы разобраться с ситуацией по-своему. И я вспомнил, как просил Брук и DJ дать мне немного уединения, когда возвращался наверх.

Я не помнил, как Аврора присоединилась ко мне, но я помнил, как она открыла руки в приглашении, и я шагнул вперёд, чтобы уткнуться лицом в её плечо, а она заключила меня в яростные объятия.

Я рассказал ей все, напомнив, что видел Элис в доме Картера в ту ночь, когда Райан прислал мне сообщение о том, что она предпочла его мне. Я рассказал ей о появлении Элис на моем пороге и заявлении, что ее зовут Серена Грей. Я рассказал ей, что вернулся домой и обнаружил, что Элис ушла, и узнал, что одна из фрошлингов была следующей целью Картера.

Аврора уже знала некоторые подробности о том, что Кэмерон — сводная сестра Картера, и о том, что Кэмерон была близким другом моей бывшей Эмбер. Но Аврора никогда раньше не знала, насколько глубоко я начал заботиться об Эмбер за столь короткое время, и как я начал честно видеть себя проживающим остаток своей жизни с кем-то другим.

Я рассказал ей о том, как мы с Эмбер понимаем, что проецируем наши потерянные родственные души друг на друга, и о том, что, в конечном итоге мы решили расстаться, а не соглашаться на тени настоящих. И я рассказал Авроре о своем глубоком чувстве утраты, когда она, наконец, вернулась, чтобы поговорить со мной, только чтобы снова уехать в лагерь Моррис.

Я рассказал ей о том, как с тех пор она преследовала все мои отношения. Я рассказал ей о том, как неуверенность DJ по поводу того, что я не люблю именно её, в конечном итоге подорвала эти отношения и привела к аборту и разрыву. В отчаянии я рассказал ей о зачатии Ким. И я сказал ей о том, как держал свое сердце запертым, даже когда такие девушки, как Саша, Энди и остальные, делали так много, чтобы я снова мог чувствовать.

А теперь это. Я сказал ей, что чувствовал себя таким неудачником. Вот я, на пороге выпуска, и все, о чем я мог думать, это обо всех способах, которыми я проиграл.

Я не смог полюбить.

Мне не удалось спасти.

И я боялся, что снова проиграю.

Я плакал.

Я плакал, и я плакал, и я плакал. В последнее время я часто этим занимаюсь. Для самопровозглашенного не-плаксы я ужасно много плакал за последний год. Часть меня винила её. Я сказал это прямо в лицо Авроре. Она по-королевски облажалась со мной с тех пор, как изменила мне и ушла. Я напомнил ей