Они не нашли ни трупа Читти, ни следов, намекающих на то, что с ним случилось.

– Пора идти, полковник, – сказала Лорелея. – Поиск окончен.

Вэнс даже не заметил, как она подошла, но её иконка загорелась на его сетке, и её рука скользнула ему под мышку. Ещё одна личная иконка появилась в непосредственной близости от его собственной. Лейф поддерживал Вэнса с другой стороны.

– Вам надо полежать.

Вэнс хотел глубокомысленно кивнуть, соглашаясь. Но вместо этого потерял сознание.

После неконтролируемых приступов тошноты. После унизительной диареи. После бросания то в жар, то в холод. После потения и тряски. После вдыхания вони всеобщих страданий в «Тропике» – 2. После воды с регидратационной солью и капсул с тараксофаном Анджела наконец-то начала замечать окружающую действительность. Наверное, она дремала; стояла глубокая ночь.

В кабине «Тропика» было темно, но фары горели, заставляя капли конденсата на лобовом стекле флуоресцировать. Анджела сидела на переднем пассажирском месте. Она смутно припоминала, как забралась туда, после того как выходила наружу, когда её сфинктер опять начал посылать вдоль спины сигналы экстренной тревоги.

– Как ты себя чувствуешь? – прохрипел с заднего сиденья Форстер.

– Как дерьмо. – Она моргнула, пытаясь сфокусировать зрение. – Вообще-то, примерно так же, как ты выглядишь.

– Ага, – сказал он и немедленно закрыл глаза.

Его кожа была болезненно-серой и влажной от пота. Обе руки подергивались под одеялом, в которое он завернулся. Спереди на одеяле темнела тонкая полоса влажной рвоты. Её запах был наименее зловонным из всех, что чувствовала Анджела.

– Где все? – спросила она.

– Раддон в биолаборатории-два, – сказал Форстер, не открывая глаз. – Его туда забрали после поисков. Тупой придурок строил из себя мачо. Хуанитар лечит его как может; сам тоже страдает. Как почти все мы. Мадлен быстро пришла в себя – вот что такое молодость. Она в «Тропике» – три, помогает Гаррику, Уинну и Дарвину; они все в очень плохом состоянии.

– Понятно.

Анджела огляделась по сторонам в поисках какой-нибудь жидкости. Её фляга висела на обычном месте, на дверной ручке. К счастью, там была чистая вода; она помнила, как подавилась регидратационным раствором, который кто-то заставил её выпить, – такой он был омерзительный. Она сделала несколько осторожных глотков, боясь, что они вызовут новый приступ тошноты. Подождала пару минут и глотнула как следует.

Форстер провалился в тревожный сон, время от времени вздрагивая под грязным одеялом.

– Покажи мне кто где, – велела она элке.

Материализовалась сетка вместе с созвездием личных иконок. Только в этот момент Анджела заметила, что наверху жужжат сервоприводы. Заряжённый пулемет с дистанционным управлением медленно поворачивался из стороны в сторону, готовый застрелить любого, кто приблизится к колонне.

– Все на месте, – сообщила элка.

– Хорошо. – Анджела развернула иконку Эльстона, с некоторым беспокойством просмотрела показания его медицинских смартклеток. – Кто командует парадом?

После выхода Эльстона из игры главным стал Антринелл. Он все организовал эффективно, отправив тех, кого зараза не тронула, ухаживать за остальными. Хотя вряд ли можно было многое сделать. Пищевое отравление – если это оно – полностью лишило людей сил.

Прежде чем пасть жертвой жестокой лихорадки, от которой она время от времени проваливалась в беспамятство, док Конифф дала указание заботиться в первую очередь о регидратации. Она прописала больным максимальные дозы тараксофана; лекарство подстегивало иммунную систему человека, помогая телу сражаться с недугом, но вместе с тем подвергая органы нешуточной нагрузке.

Помимо этого Антринелл перевел все пулеметы в режим полной боевой готовности и организовал постоянное наблюдение за ними с использованием немногих работающих сенсоров, что оставались в распоряжении колонны. Его политика заключалась в том, чтобы сначала стрелять, а потом проверять, во что попали.

Элка Анджелы установила с ним связь.

– Мне немного лучше, – сказала она. – Могу ли я как-то помочь?

– Серьезно? – спросил Антринелл. – Ты в порядке?

– Я бы не сказала. Чувствую себя так, словно я футбольный мяч, который гоняли всю игру и овертайм. Но зараза точно слабеет.

– Слава богу. Это лучшая новость за всю неделю – ты вторая, кому удалось с ней справиться. Нескольким становится только хуже. Я начал переживать, что кое-кто не выкарабкается.

Анджела не стала говорить ему, что генетически улучшенные органы давали ей преимущество в борьбе с лихорадкой; её печень и почки были созданы для того, чтобы справиться с уровнем токсинов, который прикончил бы и самую здоровую двадцатиоднолетнюю девушку. В это время ложная надежда, наверное, была к лучшему.

– Мы уже знаем, что это?

– Нет. Я поручил Камму провести тесты с гелем. Но если он не сможет определить, что нас поразило, придется просто продолжать неспецифическое лечение, которое назначила Конифф.

– Ладно. Что надо сделать? И учти, многого от меня ждать не стоит.

– В экипаже ДПП-два есть очень больные люди. Лейфу не помешала бы помощь.

– Десять минут. И осторожнее нацеливай свои пулеметы, пока я там буду ходить.

– Спасибо, Анджела. Рад, что ты с нами.

Она нашла пакет тостов с маслом и сунула серебристый пластиковый прямоугольник в микроволновку. Без джема – не следовало пока что нагружать желудок. С тоской взглянув на саше с горячим шоколадом, она его не тронула, взамен выпив обычной воды из термоса, как настоящая фитнес-гуру.

– Покажи мне визуал Читти за десять минут до атаки, – велела она элке.

Изображение скользнуло на сетку, и она увидела, как медбрат топает вдоль следов, которые ДПП-1 оставил во время короткой тестовой поездки. Очевидно, он шел к цилиндру с запасными частями, который выпал из багажника. Изображение было плохого качества, защитные очки и кружившиеся на ветру снежинки делали его ещё хуже, но она применяла восстановительные патчи один за другим; она хотела увидеть в точности то же самое, что увидел бедолага Марк.

Он остановился, наклонился, поднял защитные очки. Как и Марк, Анджела растерянно нахмурилась при виде отпечатка человеческой ступни. Его приглушенное «Паль…» едва удалось расслышать, голос был искажён слоями ткани, обернутыми вокруг лица. Потом он повернулся и уставился на деревья. Монстр был там, видимый куда яснее, чем в ту ночь, когда он убил Торка Эриксона; темная человекоподобная фигура с жуткими пальцами-лезвиями, которые поблескивали в бледном свете северного сияния. Он размахивал руками, совершая странные круговые пассы. Потом запись резко оборвалась, когда связь с Читти прекратилась. Когда она восстановилась через несколько секунд, пропускная способность упала до минимума, и остались лишь базовые данные.