Я на трясущихся ногах подошел к столу и взял папку. Ничего умнее мне в голову не пришло, чем спросить жалким голосом:

— И что… мне теперь делать?

Судья повернулся, пожал плечами и сказал:

— Как что? Статьи приговора действуют в сфере юрисдикции РД и только. Вы можете поступить на службу в любую другую директорию, где, естественно, от вас потребуют смены гражданства. Однако я не думаю, что с подобными записями в личном деле вами заинтересуется какая-либо организация… Еще вопросы будут? Тогда прощайте.

* * *

Так я оказался на улице. Кулек пожитков, одежда, документы. Ну и… гордое имя гражданина России, конечно.

Куда идти? Я не знал.

Спасибо, что из Академии выгнали по-тихому. Выбарабанивания я бы не выдержал, честно. Я бы повесился! Несмотря на то, что я православный, хоть и хреновый, но православный. После всего, после Титана и Наотара, это испытание было бы слишком тяжким.

«Уважаемый суд», кстати, мог бы сэкономить слова и время. Это я насчет «настоятельной рекомендации» воздержаться от общения с кадетами. Я воздержался совершенно самостоятельно и со всей страстью. Поймите, я просто не мог в глаза взглянуть никому из моих бывших товарищей!

Итак, я был свободен, как плевок на ветру между десятым этажом и тротуаром.

Один долг, правда, имелся.

Я сел на монорельс и доехал до Архангельска, где, как я знал, лечился Яхнин.

Он ведь из-за меня здорово пострадал, так что я просто не мог не проведать бывшего командира. По-человечески он был мне симпатичен, да и армия никак не отпускала. Не вытравливалась из души! А Яхнин — вроде как последняя ниточка…

Словом, Архангельск, госпиталь ВКС.

Максим Леонидович встретил меня несколько неожиданным образом.

Он вскочил с койки, запахнул халат, схватил с тумбы пилотку и надел ее. Потом встал по стойке смирно и отдал честь. Так странно было видеть матерого волка палубной авиации, тянущегося перед кадетом, да еще бывшим, что я начал мямлить и запинаться, мол, зачем вы так, Максим Леонидович?

— Брось, Румянцев! — сказал тот и сел, разглаживая на коленях пилотку. — Я все знаю. Суки! Суки медноголовые! Я не могу! Дерьмо вдребезги! Титанировый кнехт в жопу!

Яхнин потряс кулаком в направлении, где предполагалось наличие медноголовых сук.

— Я, Румянцев, когда про тебя узнал — сбежал из госпиталя. Хотел штурмовать котлинскую кичу. Меня поймали, правда… черт. Звонил Канатчикову. Спрашивал, какого лешего они там себе думают. Грозился подать рапорт об увольнении. Петрович сказал, что распоряжение о твоем наказании пришло из каких-то заоблачных верхов, так что даже он ничего изменить не мог. Даже повлиять никак. Хотя Петрович на тебя зол, как черт, но говорит, что и помыслить не мог о таком повороте. Думал, что пропишут тебе губу на месяцок для ума и все. А тут такое!

Дальше Яхнин изругал штабных крысами, чучундрами, кенгурятами на сиське государства, гнойниками и тварюгами, пороха не нюхавшими.

— Моя мысль такая: на Наотаре мы здорово обделались! Очень здорово! Только в нашем флоте уничтожено десять фрегатов и несчетно флуггеров. Наказывать кого-то надо? Надо! А кого? Не Пантелеева же? Вот так. Так что всем, кто хоть как-то накосячил, впаяли по полной за всех разом. Для соблюдения видимости работы. Ты — один из наших стрелочников, Андрюша. Но ты знай, на твоем месте я поступил бы точно так же! Ты — мужик! Я горд, что ходил с тобой в вылет!

И он крепко, до костяного хруста, пожал мне руку.

В общем, поговорили мы по душам. Я чуть не разрыдался хуже Самохвальского на «Трех Святителях», до того был растроган. Не знаю, отчего больше: от жалости к себе или от великодушия этого офицера? Наверное все-таки от жалости.

При расставании Яхнин пытался всучить мне денег «на дорогу», но я отказался, ясен пень. Когда вышел из госпиталя, сунул руку в карман и обнаружил там незапланированные пятьсот терро.

Все-таки сунул, черт упрямый! Ну да оно к лучшему, деньги мне были ой как нужны.

* * *

И что же дальше, а?

Дальше я поселился в самом дешевом клоповнике и начал рассылать свое резюме. Всюду. Где можно летать. Естественно, я не мыслил своей судьбы без неба. Столько лет готовиться, чтобы пойти коммуникаторами торговать? Никогда.

Этот процесс занял полторы недели. Отовсюду мне пришли отказы. Просто отовсюду. Хотя под конец я просился в такие места, что работа на магистральной говновозке покажется элитной.

И только в одном месте меня захотели. Это был южноамериканский концерн «DiR» — «Дитерхази и Родригес».

«Уважаемый сеньор Румянцев!

Мы ознакомились с Вашим резюме и выражаем желание предложить вам место пилота-универсала в территориальном подразделении нашего концерна „Тьерра Фуэга“. Наша орбитальная станция находится в Тремезианском поясе, система звезды Лукреции, планета Цандер. Просим явиться для прохождения собеседования в офис „Тьерра Фуэга“ 10 числа июля месяца сего года, в 15–00 по стандартному времени.

С уважением и надеждой на плодотворное сотрудничество,

Антонио Роблес».

Дата, подпись.

Тремезианский пояс — это жопа! Цандер — даже не территория Объединенных Наций!

Но я согласился. Потому что деваться было некуда.

Июль, 2621

База «Тьерра Фуэга»

Тремезианский пояс, система Лукреции, орбита планеты Цандер

«Золотой Рог — плотное астероидное скопление, расположенное в пятой точке Лагранжа Системы тел Люпайшань — Шао (звездная система Шао). В скопление входят свыше 700 объектов размером более 5 км. В 2609 году было обнаружено, что многие астероиды скопления содержат хризолин в виде протяженных жил, удобных для разработки прямо с поверхности. Именно это открытие положило начало знаменитой „Тремезианской хризолиновой лихорадке“».

Тремезианский пояс: от Крокуса до Зосмы (популярный астрографический справочник. Издание 29-е, дополненное. Москва, «Учебная литература», 2620 г.)

Обида. Нечеловеческой силы обида кусала меня за ласты, пила мою кровь и отравляла лимфу. Если так будет продолжаться, недалеко до разлития желчи. Или другой паскудной болячки.

Что за жизнь такая?!

Хороша благодарность в родном и некогда горячо любимом военфлоте! Я, Андрей Константинович Румянцев, выполнил долг. Союзнический долг, понимаете ли, товарищи! Спас жизнь человека, а меня за это под зад коленом. Из Академии, из флота, из жизни. С волчьим билетом. Катись, кадет, колбасой. Делай что хочешь. Но не в армии.