Разрушение крестьянского мира и лада Белов считал как раз террором. Мы много говорили с ним на эту тему. Тут ни спорить, ни соглашаться не приходилось. Он был прав.

Когда Василий Иванович дарил мне этот судьбоносный роман, то под цитатой Ф. Энгельса он написал твердым и четким почерком: «Вот какие традиции у безбожников…».

На титульном листе сделал другую надпись:

«Славной чете Грешневиковых от автора, который тоже не равнодушен к Отечеству. Дорогие Галя и Толя, если будет некогда читать, то передайте книгу Рыбниковым (у меня больше нет экземпляра именно этой). Спасибо за посещение! И счастливой дороги… Белов. 29 июля 2001 год. Вологда».

Помнится, в тот приезд к Белову он подарил мне и жене Гале еще одну книгу – «Лад», с надписью «Анатолию Николаевичу Грешневикову и его семье желаю миру и ладу! Белов. 1 июля 1994 г. в Вологде». Причем слово «ладу» было не написано полностью, а лишь к заглавию книги «Лад» приставлена рукой писателя буква «У». Вышло красиво – «Ладу». Точно такая же книга была подарена и семье Рыбниковых.

По возвращении домой мы с Сашей Рыбниковым говорили почему-то не о понравившихся нам очерках о народной эстетике «Лад», а о крестьянской трагедии в России и о том, как удачно автор использовал для раскрытия темы человеконенавистнические слова основоположника марксизма Ф. Энгельса.

Иная история у фотографии, на которой Василий Белов беседует с первым космонавтом Юрием Гагариным. В ходе той беседы не родилось ни одного спора. Наоборот было обоюдное понимание друг друга. Белов тогда узнал и подоплеку сноса Храма Христа Спасителя в Москве, и то, как Юрий Гагарин на одном из съездов комсомола внес предложение восстановить эту православную святыню. Я в свою очередь услышал о смелом гражданском поступке космонавта от Белова при подготовке книги публицистики «Размышления о дне сегодняшнем», куда вошел фотоснимок встречи писателя с космонавтом.

Частые поездки Белова в Санкт-Петербург были вызваны тем, что он усердно, но тяжело работал над повестью о композиторе Валерии Гаврилине, который жил там.

Письмо двадцать четвертое

Дорогой Анатолий Николаевич! (забыл, старый дурак, имя твоей супруги).

Вот несколько подвернувшихся снимков. Я с удовольствием бы избавился от всех своих архивов… В том числе и фотографий.

Поздравляю с Крещенским сочельником. Завтра Богоявление. Берегите детей и воспитывайте их в христианстве, чтобы потом не страдать, как я.

До свидания, жду в Вологде. Белов. 18 января 2002 года.

Моя жена Галина приехала в Москву проведать, как идет учеба у младшего сына. Зашла ко мне на работу, а там, в кабинете сидят Белов и Заболоцкий. Разговоры вначале шли о том, о сём, о районной газете, где жена работала главным редактором, о деревне, из которой бежит молодежь. Про детей беседа вышла более горячей.

– Сыновья с неохотой едут копать грядки, – сетует Галя. – Приедут на дачу помочь нам, а я вижу, им не особо нравится с землей возиться.

– У вас хоть едут в деревню, а у меня дочь никакими коврижками в родную Тимониху не заманишь. Никакой речи быть не может о том, чтобы помочь по хозяйству.

– Нет, у нас отца и старший, и младший слушаются. Побаиваются. Скажет, что надо помочь, – они помогают. Сами порой и не догадаются. Но, как я, на грядках работать не хотят.

– Я бы рад был, если бы меня дочь слушалась…

Мне этот разговор, похожий на ворчание стариков, не нравился, и я попытался перевести его на другую тему.

– Сами виноваты, – заявил я. – Надо воспитанием заниматься, воспитывать по принципу «Делай, как я», у нас все времени нет, всё работа, работа, работа.

– Всё так, – кивнул головой Белов. – Мы вечно заняты…

– При чем тут «вечно заняты», – неожиданно наш разговор прервал Заболоцкий. – Они сами должны понимать, почему отец занят, какая на нем ответственность… Сидим вот мы у тебя, Вася, в комнате, пьем чай, смотрим телевизор, а Аня приходит с улицы, заходит к нам и сразу переключает «ящик». Даже не спросит разрешения, ничего не скажет, просто берет и врубает свою телепрограмму. Ей так нужно.

Извечная спорная тема «Отцы и дети» вылилась в более серьезную дискуссию. Примеры следовали один за другим.

Потому письмо Белова с советом заниматься христианским воспитанием детей было к месту, как продолжение прошлого горячего разговора. Правда, из всего сказанного Беловым следовал один лишь серьезный укор дочке – та медлила с замужеством, жила одна, а ему хотелось, чтобы она обзавелась семьей и нарожала внуков. Наверное, это простительная критика в адрес любимых детей, заставляющих страдать родителей.

Последние «подвернувшиеся снимки», которые Белов прислал мне, успели войти в новую книгу. То были фотографии семейного характера: отец на заготовке леса, портрет с женой и дочкой, автор во время службы на флоте.

С большой обеспокоенностью я отнесся к желанию Василия Ивановича избавиться от личного архива. Одно дело – освободиться от фотографий, передать их в музей или в библиотеку. Впоследствии их легко восстановить, заново отпечатать. Хотя старые семейные снимки труднее всего найти. Их вредно считать лишними. Они должны передаваться из поколения в поколение. Да и снимки с известными людьми в семейном архиве не могут не пригодиться.

Освобождать письменный стол и домашнюю библиотеку от писем друзей и читателей вообще опасно. Эпистолярное наследие не подлежит восстановлению. Разорвешь письмо Шукшина или Рубцова, и потомки никогда не узнают, о чем беседовали и переживали их кумиры. Даже если отдашь архив на хранение в случайный музей, и то спокойным можешь быть, если в этом учреждении работают подвижники, совестливые сотрудники, для которых письма великих творцов не являются товаром.

Мне довелось видеть, как Белов избавлялся от писем читателей, которые приходили к нему массово, заваливая рабочий стол. Он их то сжигал, то рвал. Пришлось предложить ему отдавать их либо в музей, либо мне для составления соответствующей книги. Василий Иванович иногда перенаправлял мне читательскую почту. А письма его друзей-писателей стал частями передавать в Ленинскую библиотеку в Москве.

Письмо двадцать пятое

Дорогой Анатолий Николаевич!

Не знаю, читал ли ты эту мою статью, потому и посылаю… Жду верстку и прошу тебя – купи две моих книги «Избранного», если привезут. Для Лукьянова одну и себе, а я рассчитаюсь с тобой, когда приеду.

Обнимаю.

Белов. 8 июня 2002 г. Вологда.

2002 год, в отличие от предыдущих, стал для Белова самым удачным. В столичном издательстве «ИТРК» вышел его большой однотомник «Избранное». Редактор Виктор Калугин не поскромничал, честно назвал включенные в