Но Хальфдан-конунг воевал со своими соседями-норегами, у которых всё имущество: меч, щит да десяток серебряных браслетов, а Рагнар… Ну сами знаете.

На встречу отправились мы со Свартхёвди. Мало ли как оно обернется? А Медвежонок — побратим, так что судьба у нас — общая.

Никто из наших и не рвался. Нас же позвали не на пир, а познакомиться.

Медвежонок разоделся по-попугайски. То есть согласно писку здешней моды. И драгоценностей нацепил, сколько было. Я и не знал, что он взял с собой золотые браслеты.

Я прикинулся скромно: разве что вместо шелков надел арабскую кольчужку. Она легкая, жить и работать не мешает, но и по жизни может пригодиться, и всякому понимающему человеку говорит: не в золоте счастье. Хотя золото на ней тоже имелось. И серебро. А что? Неплохо защищает от ржавчины.

Тем не менее приспешники Хальфдана Черного решили, что лидер — Медвежонок. Тоже понятно. Он большой и громогласный, еще и с браслетами, какие не всякий ярл себе может позволить, а я — маленький и тихий.

Свартхёвди не спорил, но, когда мы вошли в «королевский дворец», представлявший собой плохо освещенную залу метров тридцать — сорок длиной, Медвежонок скромно потупился и остановился, пропуская меня вперед.

— Ульф Черноголовый, — представился я. — Хёвдинг… Ивара Рагнарсона.

Как-то мне подумалось, что Хрёрека в этой глуши могут и не знать, а вот о Бескостном слыхали точно. А еще я не хотел, чтобы мое имя без нужды связывали с Хрёреком. Во-первых, мы когда-то, в порядке самообороны убили ярла по имени Эвар Козлиная Борода, который был родом из Гокстада, а до Гокстада отсюда — рукой подать. Во-вторых, Торсон-ярл, которого убил я лично, хотя в качестве бойца Хрёрека, тоже мог иметь здесь родственников. Нарваться на кровную месть не очень-то хотелось. Тем более что и племянника Торсонова я тоже зарезал.

И уже не в качестве ипостаси Хрёрека, а по собственной инициативе. А репутация Ивара Рагнарсона такова, что связываться с его человеком никто не захочет.

Представившись, я вручил конунгу скромный подарок: кинжал местного изготовления, но хорошей ковки и в недешевых ножнах, обошедшийся мне в «плавленый» эйрир.

Потом мы начали общаться. Конунг, красивый мужик, кстати, если не привередничать по поводу темной шевелюры, взялся расспрашивать о Большом Походе, но минут через десять не удержался, перебил и начал хвастаться собственными достижениями. Как он побил того, как он убил сего. В результате чего присоединил себе соседнее «конунгство» Раумарики. Но это был еще не конец, потому что в отсутствие Хальфдана Раумарики захватил другой конунг, и Черный опять вступил в драку. Победил, естественно. И гонял нехорошего конунга по всей Норвегии, как поганую шавку, убив попутно кучу народа. А тем временем другой нехороший конунг коварно… И так далее. Причем — все славные деяния хозяин излагал с разными неаппетитными подробностями, вроде «стрела попала ему в левую подмышку, и он закричал, обделался и умер».

В целом же складывалось ощущение, что все конунги Норвегии объединились в желании завладеть этой самой Раумарики, которая, я уверен, слова доброго не стоила с точки зрения экономической.

Однако мы с Медвежонком покорно слушали, точнее, это я — покорно, а Свартхёвди — с большим интересом, задавая вопросы и искренне восхищаясь победами конунга. Наверное, это была правильная политика, потому что к исходу разговора Хальфдан к нам настолько расположился, что пригласил вечером на пирушку. Нас двоих и наших лучших людей. Я поинтересовался у соседа-хускарла, будет ли на пирушке Осхиль Пузо, получил позитивный ответ и посчитал, что время потрачено не напрасно.

Пир конунга. Звучит неплохо, выглядит хуже. Не люблю. То есть, когда вокруг все свои: друзья, родные, сопалубники, — это другое дело. Но сидеть в окружении грубых и вонючих незнакомых мужиков, жрущих, орущих, рыгающих и соревнующихся в том, кто громче «пустит ветры», да еще орать, состязаясь в подобострастных здравицах конунгу, — лично для меня удовольствия никакого.

А вот для моей «свиты» — в самый раз. Я взял с собой шестерых. Медвежонка, само собой, Стюрмира, Ове Толстого, Грунира, одного Иварова хускарла, выбранного исключительно за могучие габариты, и Скиди, коего представил своим воспитанником. Народ мой был рад. Стол Черный накрыл отменный. Не поскупился. Не зря о нем шла слава человека, который одним своим присутствием обеспечивает земле хороший урожай. Дичь, птица, рыба, овощи. Бык на вертеле и почти таких же размеров кабан. Пива тонн[19]пять, пей не хочу. Мы и пили. Свартхёвди выяснил, кто здесь Осхиль Пузо. И показал мне. Вон тот пузан.

— Эй, Осхиль! — позвал я. — Сядь поближе. Дело есть.

Вблизи Осхиль Пузо производил еще более неприятное впечатление. С виду ему было уже за сорок, но дело не в возрасте. Пузо был толст, неопрятен, с обрюзгшей рожей, покрытой какими-то наростами. Вдобавок изо рта у него воняло, как из рыбной коптильни. — Я слыхал, что ты ходил бить англов?

— Так и есть! — подтвердил пузан. — И англов, и саксов, и…

— В Нортумбрии был? — перебил я. — Берега грабили?

— И берега. И дальше ходили. Две зимы тому взяли монастырь в трех переходах от Йорка…[20]Все разбогатели!

По виду Осхиля я бы не сказал, что он богат. Ну да ладно.

— А сейчас мог бы нас к тому монастырю привести?

— Могу. А зачем? Я ж сказал: мы его досуха вымели.

— А к Йорку привести сможешь?

Осхиль на некоторое время задумался, потом кивнул:

— Смогу, пожалуй.

Эта пауза каким-то мистическим образом убедила меня, что неопрятный вонючий мужик действительно может стать неплохим проводником.

— Тогда у меня к тебе предложение, Осхиль Пузо. Пошли со мной.

Пузан хрюкнул.

— В Нортумбрии, — сказал он. — Тысячи воинов. С острыми копьями. И берега там стерегут. Стоит тебе высадиться, и твои хирдманы станут славным развлечением для их ближайшего ярла. Знаешь, как они любят сдирать кожу с таких, как мы?

— Посмотри на меня, — предложил я. — Посмотри на моих спутников. Разве мы похожи на тех, кого убивают?

Осхиль посмотрел. Среди бойцов Хальфдана мы смотрелись как кучка московских мажоров — в заштатном удмуртском клубе. В смысле прикида.

— Нет, — покачал головой он. — Вы похожи на тех, кто убивает сам.

— Слушай меня, Осхиль Пузо. Сейчас я говорю голосом Ивара Рагнарсона, прозванного Бескостным… Слыхал о нем?

— Кто ж о нем не слыхал… И об отце его Рагнаре.

— Я предлагаю тебе пойти с нами. Нам нужен человек, который знает те земли. Ивар щедро заплатит такому человеку. И еще добыча. Тебе хватит на всю оставшуюся жизнь. И детям твоим.