У гондолы всего одно весло. Исторически это было вызвано узостью каналов, в которых двухвесельные лодки не смогли бы разойтись. Весло держится в специальной уключине, называемой форкола (forcola). Гондольер и уключина всегда располагаются справа позади пассажиров. Конструкция форколы имеет сложную форму, позволяя реализовывать несколько положений весла для медленного движения вперед, мощной быстрой гребли, вращения и поворотов лодки, замедления и гребли назад.

На носу гондолы устанавливается особая железная конструкция — ферро (ferro). Установка ферро преследует несколько целей: железный наконечник защищает нос лодки, является противовесом стоящему на противоположном конце гондольеру; по нему определяют высоту моста и возможности прохода гондолы под ним. Форма ферро символична: ее шесть зубьев символизируют шесть районов Венеции. Седьмая полоса, имеющая другое направление, символизирует остров Джудекку, а закругление сверху — шляпу дожа. Как видим, даже в таких мелочах в Венеции ощущается дыхание истории.

Максимальное количество пассажиров, перевозимых на гондоле, составляет шесть человек. Допускается наличие маленькой пассажирской каюты для укрывания пассажиров от солнца и дождя. Фактически, из-за конструкции лодки, при гребле гондольер применяет одно и то же усилие, будь гондола пустой или полностью загруженной.

В давние времена гондолы были роскошными и яркими. Черными венецианские гондолы стали только в 1562 году, когда во время чумы на них перевозили тела умерших (тогда нарядность лодок выглядела бы просто нелепо).

Теофиль Готье («Мода как искусство»):

«Оттенки ускользают от художников, которые в большинстве своем влюблены в яркие краски, в обильно ниспадающие складки, в переливающиеся драпировки, в могучие торсы и развитые бицепсы. Они жалеют, что никому из юных модников не пришло в голову завести себе шляпу с пером или алый плащ; они удивляются упорству, с каким светские люди хранят верность своим печальным, бесцветным, однообразным одеяниям, а это все равно что спрашивать, отчего в Венеции все гондолы — черного цвета.

Между тем при всем их однообразии нет ничего легче, чем отличить гондолу патриция от гондолы буржуа».

Асимметричная форма гондолы позволяет гондольеру управлять лодкой одним веслом, находясь сбоку от линии, разделяющей лодку вдоль на две части. Гондольер стоит на лодке и управляет ею, глядя вперед по направлению движения. Весло выполняет функции как весла, так и руля.

Теофиль Готье («Италия»):

«Гондольеры управляют гондолами, навалившись на весло. Удивительно, что при этом они не падают в воду, так как весь вес их тела как бы бросает их вперед. Лишь очень большой опыт дает им возможность держаться в таком полуподвешенном состоянии. Обучение этому должно стоить намного дороже обучения нырянию; ничто не может сравниться с той ловкостью, с которой они избегают столкновений и ударов при поворотах на узких улочках, пристают к причалам и лестницам; гондолы в их руках столь чувствительны, что можно подумать, будто они живые».

Техника движения на гондоле не гребковая, а, скорее, толчковая. Гондольер раскачивает лодку и совершает движения веслом по специальной траектории. Именно поэтому гондольер — это чисто мужская профессия, которая требует большой выносливости и мастерства. Обычно она передается по наследству от отца к сыну. Этой профессии явно не занимать романтизма, недаром у гондольеров есть даже особый вид песен, называемых баркарола (от итальянского слова «barka» — «лодка»).

Сейчас все гондольеры являются членами Ассоциации венецианских гондольеров. Во времена Казановы все обстояло несколько иначе.

Франсуаза Декруазетт («Венеция во времена Гольдони»):

«Независимость гондольеров была понятием относительным. Часть из них служила «за жалованье» у владельца гондолы и была обязана почтительно относиться к хозяину. Часть гондольеров состояла на службе у знатных семейств или же у иностранных граждан. Эти гондольеры, несмотря на запрет, носили ливреи (после 1709 года ношение ливреи стало практически обязательным). Запретив носить ливреи, власти хотели сохранить дистанцию между гондольерами и слугами дома, так как опасались, что, получив поддержку в лице гондольеров, неугодные кланы упрочат свое влияние. До тридцати лет гондольер не имел права работать самостоятельно; после тридцати ему разрешалось купить место у причала, где он мог пришвартовать свое транспортное средство. Только после этого он становился barcarolo a guadagno — независимым владельцем собственной лодки; свободный лодочник (barcarol) набирал полную лодку пассажиров и за 30 сольдо перевозил их из Риальто в Местре, а когда Казанова пожелал, чтобы его перевезли только вдвоем с приглянувшейся ему красавицей, пришлось выложить 40 сольдо».

Для сравнения: один фунт (около 300 г) мяса в то время стоил от 11 до 16 сольдо. За 4 сольдо можно было купить 15 унций (около 375 г) хлеба. Масло, продукт из «сферы роскоши», стоило 24 сольдо за фунт, вино и оливковое масло — соответственно 18 и 24 сольдо. Чтобы иметь возможность тратить 30 сольдо в день, нужно было зарабатывать 45 лир в месяц (1 лира равнялась примерно 20 сольдо). Ни рабочие, ни слуги практически не зарабатывали подобных сумм.

Сейчас сорокаминутная прогулка по Венеции на гондоле стоит около пятидесяти евро. Те, кто может себе это позволить, нанимают гондольера на целый день, а экономные туристы собираются в группы по шесть человек и платят в складчину. Нанять гондолу можно на одной из станций, разбросанных по центру Венеции, или просто принять приглашение гондольера в любом месте города. Чтобы не ошибиться, форма гондольеров — полосатый верх, темный низ. Даже ширина полосок на рубашках венецианских гондольеров строго регламентируется.

Для туристов безумно интересна проводящаяся ежегодно в первое воскресенье сентября в Венеции знаменитая Историческая регата (Regatta Storica). Перед этими соревнованиями проводится парад гондол. После парада проходит соревнование гондольеров на дистанции в семь километров. Каждый остров или район считают своим долгом выставить лодки на соревнование.

Итак, Джакомо Казанова не без помощи гондольеров (а иначе туда попасть было невозможно) стал часто появляться на острове Мурано, и вскоре его ждал большой сюрприз.

Ален Бюизин («Казанова»):

«Он получил таинственное письмо от одной монахини, заметившей его в церкви и пригласившей увидеться с ней… Она даже сообщила ему, что может приехать в Венецию, когда захочет, чтобы поужинать с ним. Казанова тотчас заподозрил прекрасную подругу К.К. Решился не сразу, боясь подвоха и ловушки. В сопровождении своей дуэньи явился в монастырь и там узнал, что незнакомку зовут М.М.».

В данном случае в очередной раз ученые-казановеды развернули бурную деятельность, пытаясь установить личность этой М.М., которую наш герой порой называл Матильдой в черновике своей рукописи, впоследствии старательно вымарав это имя.

Сначала ее определили как некую Марию-Маддалену Пазини из монастыря Сан-Джакомо-ди-Галлисия, но та была безвестной девушкой, дочерью простых мещан, а не благородного происхождения.