Наверное, потому что у меня не сын, а дочка.

Мы обнялись и расцеловались, она прижала меня к себе так крепко, что я почувствовала запах шампуня и капли, летящие с ее влажных волос.

– Алевтина Ильинична! Как вы себя чувствуете? – спросила я со всем возможным вниманием, выразительно глядя в глаза. Тут свекровь опомнилась – согнула спину, согнала улыбку с лица и бросила короткий, полный опасений взгляд на Варьку. Не заметила ли? Не заподозрит ли чего? Но нет, Варвара-краса по-прежнему не видела ничего вокруг, кроме светящегося экрана своего мобильника.

– Ой, давление. Я таблетку-то выпила, но все равно голова кружится. И немного звенит, знаешь, в ушах! – свекровь села на стульчик рядом с кухонным столом, а я побежала налила больной женщине водички. Такова была легенда. Не говорить же нашей деточке, что мы вызвали мурманский десант, чтобы приглядывать за ней. Конечно, если бы Варя потрудилась задуматься, ее бы удивило, что женщина с давлением, которая приехала в Москву на обследование и лечение, принимает ванну такой температуры, что пар до сих пор еще не сошел с зеркал в прихожей после того, как Алевтина Ильинична открыла дверь в свою «парилку».

– Спасибо, Ирочка, – «простонала» бабушка. – Я на завтра записалась к кардиологу.

– А что, в Мурманске кардиологов нет? – проснулась вдруг Варвара. Бабушка аж поморщилась, так грубо прозвучал вопрос любимой внучки.

– Да, от такой Красной Шапочки пирожков не дождешься, – пробормотала она. – Нет, Варечка, они там есть. Там этих – магнитно-резонансных томографов нету и контрастных сканеров.

– А-а! – протянула Варя. – Я просто так спросила.

– А я просто так ответила, – бодро кивнула бабуля. Я посмотрела на нее с уважением. Вот, сразу видно, человек приехал подготовленным, выучил «матчасть». Я бы такого не выдала ни за что на свете. Все-таки это не самая плохая идея – пригласить свекровь. Хоть и сложно мне принять это сердцем. Я вздохнула и принялась накрывать на стол.

Раз свекровь «больна», так ей и делать ничего нельзя. Для моей свекрови нет худшего наказания, чем лежать на кухонной софе и стонать каждую минуту, когда там появлялась Варя. Впрочем, стонать было необязательно. А вот делать ничего было нельзя – могли появиться подозрения. Ведь плита, жар, копоть, воздуха мало.

– Это что, тефтельки? – спросила Алевтина Ильинична, осторожно оглядывая субстанцию, положенную мною ей на тарелку. – А у них что? – и она кивнула в сторону Вари и Гришки. Я еле сдержала улыбку.

– Вам я специально сделала биточки на пару, рыбные. Мясо может быть жирным, да и антибиотики туда колют. А вам нужна диета. И овощи, – и с этими словами я резво подложила ей отварной цветной капусты, названной так исключительно ради смеха, ибо была она обычного белого цвета. Свекровь ненавидела ее, а я страдала из-за того, что теперь мне придется соответствовать ее высоким стандартам. Так что я могла позволить себе маленькое удовольствие. Алевтина Ильинична растерянно посмотрела на Гришку, потом на Варю, потом на меня. Я кивнула.

– Вот завтра доктор выдаст вам рекомендации, и мы будем знать наверняка, что можно есть, а что нельзя. Вы только держитесь! В вашем возрасте надо быть осторожнее! – и выразительно кивнула на Варю. Что ж, кое-чему и я научилась у моего умного, местами даже коварного мужа. Я тоже могу решать вопросы «по-боевому».

– Конечно, Ирочка. Спасибо, – прошипела она и принялась ковыряться в капусте. Вот тут ее лицо приобрело действительно правильное выражение – отвращения, безысходности и покорности судьбе.

– Варвара, ты не могла бы положить свой телефон хотя бы на время ужина. Бабушка не видела тебя целый год! – процедил Григорий и протянул руку, намереваясь забрать у дочери мобильник. Ха! Наивный. Варя ловким, почти неуловимым движением руки запихнула телефон куда-то в глубь своего мешковатого облачения, и ладонь Григория схватила только воздух на том месте, где только что был телефон.

– Прости, – пробормотала дочь и принялась наворачивать свои макароны по-флотски.

– Как дела в школе? – спросил отец настолько сурово, насколько это можно сделать с набитым ртом.

– Норм, – бросила Варя. Григорий нахмурился.

– Норм? А подробнее?

– Что именно ты хочешь знать? – спросила Варя, а я заметила, как ее ложка заработала еще быстрее. Она точно готовится к побегу из-за стола. Я ловко подставила к ней чашку с очень горячим чаем и принялась резать купленный в местной булочной-кондитерской пирожок с вишней. Свекрови тоже нельзя. Сахар, сосуды, давление. Представляю, как она мне отомстит. Алевтина Ильинична уж очень любит пироги. Ладно, я купила два. Просто не сказала ей пока, но ночью она сможет взять вишневый реванш.

– Ай, горячий, – дернулась Варюха, раскрыв рот, заполненный разогретым пирогом. А я хмыкнула про себя. Придется тебе, моя милая, еще немного посидеть с нами.

– Расскажи папе про тестовый экзамен, – подбросила я дров в огонь.

– Так а чего о нем рассказывать, он только через неделю будет! – возмутилась Варя. Я вытерла руки полотенцем и присела рядом со своим куском пирога.

– Нет-нет, тут есть о чем поговорить, – ухватился за тему муж. – Ты хоть готова к нему? С твоим поведением в последнее время я уже во всем сомневаюсь. А эти результаты идут в журнал?

– Да, идут, – кивнула я, тихо покачивая ножкой под столом.

– Да сдам я ваш ГИА, достали уже, – процедила Варька. – Идиотство какое-то.

– Ты со мной не смей так разговаривать! – повысил голос Гриша.

– Гришенька, не дави на девочку, – простонала свекровь, завоевывая баллы на будущее. – Ешь, Варюша, никого не слушай.

– Она только и делает, что ест и в телефон пялится. Ее скоро так из школы выпрут – пойдет в магазин картошкой торговать. Ты этого хочешь, Варька? Решила в переходном возрасте заработать все проблемы и себе жизнь испортить? Я же вижу, что ты меняешься прямо на глазах!

– Гриша, оставь ты ее, – тут уже вступилась за дочь я. Варя вскочила, схватила пирог – прямо так, руками, оставив тарелку на месте – и убежала к себе в комнату. Мы втроем вздрогнули, когда межкомнатная дверь хлопнула с такой силой, как будто ее штормом вбило в дверной косяк.

– Вот видишь, мама! – воскликнул Гришка в сердцах. – Вот такая она теперь. Влюбилась и потеряла последние остатки уважения и ума.

– Почему ты думаешь, что это все из-за того, что она влюбилась? – прошипела я. – Ты ведь и вправду давишь на нее.

– Ничего я не давлю! – Гриша вскочил из-за стола и подошел к окну. – Это все ты!

– Что? – чуть не задохнулась от возмущения я. С Гришкой всегда настает момент, когда во всем окажусь виноватой именно я. И с годами я не устаю удивляться извилистой и причудливой мужской логике, подводящей базис под любое абсурдное обвинение.

– Тебя же никогда не бывает рядом. Ты от нее только откупаешься пирогами. Распустила дочь!