— И так вы познакомились с Карлом Хармоном.

— Да. Он… хотел помочь мне с биологией. Приглашал к себе в кабинет, и мы вместе прорабатывали материал. Он сказал, что я слишком много хожу на свидания и что я должна остановиться, иначе заболею. Он был так заботлив… даже давал мне витамины. Наверное, правильно делал… потому что я так уставала… так сильно… была такой подавленной… Я скучала по маме…

— Но вы знали, что приедете домой на Рождество.

— Да… и это было странно… вдруг все стало так плохо… Я не хотела огорчать ее… так что я не писала об этом… но, наверное, она все равно знала… Она приехала на выходные… потому что волновалась обо мне… А потом она погибла… потому что приехала повидаться со мной… Это я виновата… я виновата… — Ее голос поднялся до крика, потом перешел в рыдание.

Рэй вскочил с кресла, но Джонатан одернул его. Отблески масляной лампы играли на лице Нэнси, искаженном от боли.

— Мама! — плакала она. — Мама… пожалуйста, не умирай… живи! Мама, прошу, умоляю, живи… Ты нужна мне… мама, не умирай… мама…

Дороти отвернулась, сдерживая слезы. Неудивительно, что Нэнси обиделась на ее замечание о том, что она — вместо бабушки для Мисси и Майкла. Зачем она здесь? Никто даже не замечал ее присутствия. Будет больше пользы, если она приготовит кофе. Вдруг и Нэнси захочет пить. Еще надо снять пальто. Но она не могла. Ей было слишком холодно, слишком одиноко. Мгновение она смотрела на ковер, но узор расплывался перед глазами. Подняв голову, она встретилась с непроницаемым взглядом Джонатана Ноулза и догадалась, что он давно за ней наблюдает.

…Карл помог вам, когда ваша мама умерла. Он хорошо к вам относился? — Почему Лендон Майлз продолжает ее мучить? Какой смысл заставлять Нэнси повторно переживать и этот кошмар? Дороти встала.

— Да, — тихо ответила Нэнси — Он так хорошо ко мне относился… Он все делал…

— И вы вышли за него замуж.

— Да. Он сказал, что позаботится обо мне. А я была такая уставшая. Он очень хорошо ко мне относился…

— Нэнси, не вините себя в аварии. Это не ваша вина.

— Авария? — Голос Нэнси был задумчивый. — Авария? Но это была не авария. Не авария…

— Конечно, авария. — Голос Лендона оставался спокойным, но горло сдавило.

— Я не знаю… не знаю…

— Не волнуйтесь, потом поговорим об этом. Расскажите нам о Карле.

— Он хорошо относился ко мне…

— Вы все время это повторяете, Нэнси. Как именно относился?

— Он заботился обо мне. Я болела, ему пришлось так много делать для меня…

— Что он для вас делал, Нэнси?

— Я не хочу об этом говорить.

— Почему, Нэнси?

— Не хочу. Не хочу.

— Хорошо. Расскажите о детях. О Питере и Лизе.

— Они были такие хорошие…

— Они хорошо себя вели, вы хотите сказать?

— Они были такие хорошие… слишком хорошие…

— Нэнси, вы все время твердите «хорошо, хороший». Карл так хорошо к вам относился. И дети были хорошие. Вы, наверное, были очень счастливы.

— Счастлива? Я была такая усталая…

— Почему вы были усталой?

— Карл говорил, что я очень больна. Он так хорошо ко мне относился.

— Нэнси, вы должны рассказать. Как именно Карл к вам относился?

— Он делал все, чтобы мне стало лучше. Он хотел, чтобы мне стало лучше. Он говорил, что я должна быть хорошей девочкой.

— Чем вы болели, Нэнси?

— Так уставала… всегда так уставала… Карл помогал мне…

— Как именно помогал?

— Я не хочу об этом говорить.

— Но вы должны, Нэнси. Что делал Карл?

— Я устала… я устала сейчас…

— Хорошо, Нэнси. Отдохните несколько минут. После поговорим еще. Отдыхайте… отдыхайте…

Лендон встал. Шеф Коффин схватил его под руку и кивнул в сторону кухни. Когда они вышли из комнаты, полицейский отрывисто заговорил:

— Это ни к чему не приведет. Расспросы могут занять часы, но вы ничего не выясните. Девица обвиняет себя в смерти матери, потому что та приехала с ней повидаться. Все просто. А теперь, если вы думаете, что сможете узнать что-нибудь еще об убийстве детей Хармонов, приступайте. Иначе я буду допрашивать ее в главном управлении.

— Не торопите события, она начинает говорить… Поверьте, есть многое, чего не хочет видеть даже ее подсознание.

— А я не захочу видеть себя самого, если есть хоть один шанс, что дети живы, а я зря трачу драгоценное время.

— Хорошо, я спрошу ее о событиях сегодняшнего утра. Но сперва позвольте спросить о том дне, когда исчезли дети Хармон. Если эти случаи связаны, она расскажет.

Шеф Коффин взглянул на часы.

— Господи, уже почти четыре. Через полчаса всякая видимость исчезнет. Где радио? Я хочу послушать новости.

— Радио есть на кухне, шеф. — Берни Миллс, дежуривший в доме, был энергичным темноволосым мужчиной лет за тридцать. Он служил в полиции двенадцать лет, и это было самое сенсационное дело на его веку. Нэнси Элдридж оказалась Нэнси Хармон! Жена Рэя Элдриджа. Вот те на! Чужая душа — потемки. В детстве Берни играл в одной бейсбольной команде с Рэем Элдриджем. Потом Рэй уехал в модную подготовительную школу и поступил в Дартмутский колледж. Ему и в голову не приходило, что по окончании службы Рэй обоснуется на Кейпе. Но он обосновался. Когда он женился на девушке, снимавшей этот дом, все сказали, что она красавица. Лишь немногие отметили, что она кого-то напоминает.

Берни вспомнил свою реакцию на эти слухи. На свете уйма похожих людей. Его дядя, злостный неплательщик и пьяница, испортивший жизнь его тете, был точной копией Барри Голдуотера.[3]Он выглянул из окна. Телевизионщики вместе с грузовиками и оборудованием еще не уехали. Ждали сенсацию. Интересно, подумал он, что бы они сказали, узнав, что Нэнси Элдридж только что ввели сыворотку правды. Вот это сенсация. Ему не терпелось попасть домой, чтобы рассказать об этом Джин. Интересно, что она сейчас делает? Вчера у малыша резались зубки, и он всю ночь не давал им спать.

На мгновение Берни с ужасом представил, что будет, если в такой день пропадет их карапуз… Потеряется где-то на улице… а он не будет знать где. Это было так жутко, ошеломляюще и невероятно, что он прогнал эту мысль. Джин не спускает глаз с Бобби. Иногда Берни досадовал на то, как она суетится вокруг ребенка. Но сейчас ее потребность вечно приглядывать за малышом успокоила его, страх утих. С карапузом все нормально, Джин об этом позаботится.

Дороти была на кухне, наливала воду в кофейник. Берни поймал себя на мысли, что она немного его раздражает. В ней было что-то такое… сдержанное, что ли. Может, она милая и дружелюбная, но кто ее знает. Он решил, что Дороти слишком высокопарна.