Каким образом возможно управление временем и пространством своей жизни (как формы совместного существования людей) и своего бытия? Опять двойственность. То, что внутри, – это бытие, это Я, которое «я – это я» и «я есть», и оно ничего не хочет, кроме одного – быть. А внешнее – это жизнь, и там нужно потребности удовлетворять, делать что-то, что-то реализовывать (вопрос в том, что).

Наше Я бытийствует, присутствует в мире независимо от того, знаем мы что-нибудь про это или не знаем, помним или не помним. А живет, осуществляется, объективизируется в жизни наша воплощенность, которая не есть Я, но есть мое. «Мое» чаще всего означает «наше». Поэтому мы не знаем, кто у нас хозяин чего, какое Мы хозяин наших мыслей, какое Мы хозяин наших чувств, состояний, самочувствий и всего другого, о чем мы привычно говорим «мое». Ибо человек сделан из людей, социализирован людьми, живет среди людей, жизнь – это вообще пребывание среди людей.

Кто-то в нас хочет, кто-то в нас чувствует. И пока мы не пытаемся это отрефлексировать, осознать, никаких проблем не возникает. Для того чтобы их совсем не возникало, у нас есть классические посылки. Например: «Моя жизнь – самая-самая», «Мои страдания – самые страдательные», «Я весь такой из себя уникальный-уникальный, неповторимый-неповторимый». И это нормально, это и есть жизнь, приспособления, адаптация к жизни.

Это не плохо и не хорошо. У нас настолько встроено устройство постоянного оценивания, сравнения: лучше, хуже, плохо, хорошо, правильно, неправильно, – что мы ни о чем не можем подумать просто, без хорошо-плохо, правильно-неправильно. Поэтому мы избегаем думать. Вместо думания у нас оценивание, сравнение. И таким образом мы поддерживаем себя в любимом состоянии путаницы, чем больше путаницы, тем все понятнее, чем меньше путаницы, тем страшнее. Но чтобы начать думать о чем-либо, надо перестать это что-то оценивать и это что-то с чем-либо сравнивать.

Так думать и рассуждать о человеке можно, только имея в виду человека как род человеческий. Разговаривать так о homo sapiens vulgaris, представителе вида биологического, бессмысленно. Homo sapiens vulgaris, как и всякий представитель всякого биологического вида, имеет огромное количество встроенных программ, механизмов. Человек большую часть из них игнорирует, поэтому придумывает искусственное обеспечение, и все находятся на искусственном питании.

Бытие человека не зависит от него. Наше Я, которое Я – это Я и Я есть, пребывает в мироздании независимо от того, что мы по этому поводу думаем или вообще не думаем. Это факт. А наше Мы, наша воплощенность, то, что во плоти, то, что оформлено, явлено, оно живет той или иной жизнью. И жизнь воплощенности зависит от того, что мы об этом думаем, как мы это осознаем, как мы это структурируем, не структурируем и так далее. Воображаемое объективизируемо.

Чего мы только не навоображали за нашу жизнь! И ведь многое из этого объективизировалось. Поэтому я всегда говорю: чудеса происходят практически каждый день, только мы их не замечаем. А не замечаем мы потому, что мы не хозяева самих себя как воплощенности. Мы только говорим, что это «мое», но когда нас просят со своим что-нибудь сделать, выясняется, что моего в этом моем и нет почти…

Мое мной проживается

Если у вас есть намерение жить, участвовать в этом всем общежитии, вам нужен центр управления для того, чтобы вступить в права собственности на свою воплощенность, чтобы сказать: «Это мое, я этим пользуюсь, я знаю, как этим пользоваться, как это содержать, обслуживать, ремонтировать, эксплуатировать, и у меня для этого есть энергия». Дальнейший процесс – деятельность, объективация намерений.

Но разные части нашей воплощенности имеют еще и собственные потребности – то, что называется обслуживанием инструмента. Сколько ни медитируй, без топлива или энергии аккумуляторов машина не поедет. Жизнь моя как деятельность, мое занятие требует энергии. Жизнь для меня становится моментом либо творческого, либо рутинного, но занятия. Я живу. Не она меня живетжует, а я ее живу. Это – вертикаль власти. Иначе жизнь обломает, жизнь научит, перемелется – мука будет.

Поэтому существует, существовало и будет существовать предложение о доминировании сознания в человеке как представителе рода человеческого, исходя из понимания возможностей, потенциальных и актуальных, превращения контакта с реальностью в информацию, которую можно структурировать и на основе этого совершать определенную деятельность.

И сознание, и сверхсознание, и подсознание, и базовая память – все это делает человека человеком. Каждый человек представляет собой единство пространства и времени, уникальное единство пространства и времени, каждый человек и есть уникальный хронотоп. А мы вместе живем в конвенциональном пространстве и конвенциональном времени и поэтому постоянно заняты согласованием своего индивидуального субъективного с общедоговорным.

Время и пространство нашей жизни меняются и независимы. Все это прекрасно чувствуют и знают: в одной ситуации это одно пространство, в другой – другое, в третьей – третье. Хронотоп, как естественное переживание, или естественное восприятие, – чрезвычайно изменчивая вещь, именно поэтому и понадобилась конвенция о времени и пространстве. Конвенциональное время, конвенциональные измерения пространства, перевод пространства на язык территории – иначе не договориться.

Все та же динамика Я и Мы. Для того чтобы вместе жить – а иначе мы не умеем, только вместе, – нужно договориться. Так и получились два разных процесса, две разные истории человечества: одна история человечества – развитие контекста, конвенции, договора; и совсем другая история – это постижение индивидуальной экзистенциальной судьбы человека, его жизни и приключения Я. Это другая история, это другая культура, другая библиотека, другое наследство, другие открытия, потому что это история, связанная с тем, как мое сделать действительно моим.

История Я иистория Мы – эти две правды человеческого пребывания в мире одномоментны, но различны. Когда вы читаете книгу, ее можно прочесть из контекста истории Я, а можно прочесть из контекста истории Мы, и это будут две разные книги. А можно просто жить, перемещаясь из одной плоскости в другую в неизвестном самому себе порядке, по неизвестным самому себе причинам, не ощущая себя никем, кроме паспортных данных, но зато чувствующим, переживающим, вписанным в той или иной степени в разные Мы.

Я и Мы

Дихотомия Я – Мы. В жизни человека как принципиально двойственного существа такая дихотомия естественно присутствует – это противоречие уникальности и массовости, единичного и типичного, штучного и конвейерного. Haute couture. Все это развитие одной и той же оппозиции: ручной работы и машинной работы. Человек как воплощенность, безусловно, штучен. Это доказано уже всеми возможными способами, и есть масса идентификационных признаков, доказывающих его штучность. По совокупности этих идентификационных признаков социум распознает конкретного человека. Они же имеют большое значение для учета и контроля. Таким образом, социум как бы заинтересован в уникальности, чтобы было легко найти тот конкретный винтик.