– Чарльз? Снова Чарльз? – Рыдания прекратились, и залитое слезами лицо девушки исказила гримаса гнева. – Все двадцать пять лет я только и слышу «Чарльз, Чарльз, Чарльз». Почему у тебя на первом месте вечно находится мой никчемный, распутный братец? Почему ты потакаешь ему, как потакала отцу? Почему ты никогда не относилась так ко мне?

Леди Кэролайн взглянула в лицо своей единственной дочери и сказала то, чего никогда не говорила и не сказала бы, если бы не смерть Эстер, не жизнь в этом прекрасном доме, не постоянные страхи за судьбу семьи, не вечное одиночество.

– Потому что ты как две капли похожа на мою свекровь, свою бабку. – Сделав большой глоток, леди Кэролайн продолжила: – Это она виновата в том, что мы поженились с твоим отцом. Она все просчитала – старая, мерзкая лиса. Она видела, как я влюблена в него, как ослеплена. Она знала, что у меня есть деньги, она знала, что твоему отцу наплевать на меня, но сделала так, что я поверила в его чувства. Она так быстро все провернула, что я глазом не успела моргнуть, как оказалась замужем за мотом и бабником, которому не было до меня никакого дела! Моя мать пыталась помешать, но я была так слепа, так глупа, что ничего не хотела слушать! А через пару месяцев я услышала их разговор. Твоего отца и вдовствующей графини. Она упрекала его в неблагодарности, напоминая, что лишь ей он обязан тем, что не побирается возле ипподрома. А он орал в ответ, что такую безмозглую курицу, как я, он и сам мог бы подцепить. Но свекровь возразила, что с его репутацией ни одна девица в Соединенном Королевстве не согласилась бы выйти за него замуж! Она презирала меня, а я ее ненавидела! И ты точная ее копия – хитрая, лживая, маленькая интриганка! – Леди Кэролайн сделала большой жадный глоток и продолжила с тем же исступлением, словно захлебывалась долго скрываемыми эмоциями: – Я пыталась тебя любить. Пыталась изо всех сил, но, когда знакомые говорили, как ты похожа на бабушку, мне хотелось выдрать твои каштановые кудри, лишь бы вы не были так похожи. Когда она умерла, я пыталась убедить себя, что не так уж много у вас общего, что ты моя девочка, но ты вела себя в точности как она. Хитрила, ябедничала, клеветала, пыталась манипулировать людьми. Даже со своим Джеймсом ты вечно притворяешься, этот тихоня, этот дуралей даже не представляет, на ком собирается жениться!

И она рассмеялась пьяным хриплым смехом.

Эвелин отшатнулась от матери. Такой она никогда ее еще не видела. Мать всегда была слабой, ноющей, суетливой, глуповатой, слабохарактерной, вечно страдающей, недалекой наседкой. Она всегда выворачивалась ради них наизнанку. Никогда толком не наказывала, ей вечно не хватало духу. И этот новый, чужой, равнодушный облик знакомого человека совсем не понравился Эвелин, вызвав у нее отвращение, злость, разочарование, но в то же время какое-то чувство, отдаленно напоминающее уважение. Это была лишь крошечная искра, но она вызвала в душе Эвелин дискомфорт, словно попавшая в туфлю песчинка.

Вылетев в ярости из гостиной, Эвелин натолкнулась на ласковый, любезный взгляд сидевшей в соседнем зале русской.

Мысль о том, что кто-то слышал их с матерью разговор, в первую секунду неприятно поразил ее, но, поняв, кто перед ней, Эвелин успокоилась.

Эта русская едва говорит по-английски, принимать во внимание такое дикое создание просто смешно. Она даже не прислуга.

И Эвелин, вздернув брови, прошла мимо.

– Да, Джон! Я в парке на лужайке, никто не сможет подойти ко мне незамеченным.

Юлия сидела посреди залитого солнцем луга и смотрела на возвышающийся среди деревьев Хантли-холл. Время близилось к обеду, день выдался на редкость суетным.

Утром вернулся Василий, и они вместе ездили навестить Веронику. Потом Василий прямо из тюрьмы отбыл в Эдинбург, встречаться с адвокатом. Затем он был приглашен на обед членами торговой палаты Эдинбурга, один из них, по слухам, был дружен с лордом-адвокатом. Домой, то бишь в замок, наш блудный олигарх обещал вернуться лишь завтра.

Вероника несколько взбодрилась. Почти не плакала, о Джордже не говорила. Василий привез ей из Лондона прелестную фарфоровую куклу, старинную и очень дорогую. Кажется, она принадлежала одной из французских принцесс, которую казнили в дни Французской революции. На мой взгляд, игрушка подобного происхождения была совершенно неуместна при нынешних обстоятельствах, но Вероника, как ни странно, жутко обрадовалась. Правда, в камеру брать эту хрупкую, раритетную вещь отказалась. Зато с огромной радостью взяла книги, диски и DVD-плеер.

Мы долго беседовали о том, кто, по ее мнению, мог пристукнуть маркизу, но никаких конкретных версий у нас не возникло. Учитывая властный, эгоистичный характер покойной, а также большое число нуждающихся родственников, убить ее мог любой. Как из числа прислуги, так и из числа гостей замка.

Вероника ни за кем в тот день не следила, кто чем занят, не имела представления. Сама вышла в сад, чтобы найти Джорджа, тот собирался обсудить с садовником какие-то посадки и просил Нику присоединиться к ним. Выйдя в сад, Ника обогнула один из завитков художественно подстриженного кустарника и обнаружила на боковой аллее леди Эстер с разбитой головой. Она тут же бросилась к ней, едва не споткнулась о брошенную здесь же тяпку, ухватилась за нее рукой, потом отодвинула ее от лица маркизы и попыталась расслышать стук сердца, приложив ухо к ее груди. Убедившись, что маркиза не дышит, Вероника схватила мобильник, чтобы сообщить о случившемся Джорджу. Тот не отвечал, зато от замка к месту события уже неслись пять человек прислуги, возглавляемые камердинером.

Они окружили Веронику с маркизой плотным кольцом. Кто-то побежал за Джорджем. Спустя еще несколько минут он появился со стороны замка. Потом прибежала Мардж, за ней леди Бредфорд, Чарльз и лорд Бредфорд. В саду стоял жуткий вой, все, кроме Джорджа, неприязненно косились на Веронику. Затем приехала полиция, сад оцепили, их всех отправили в дом. А после допроса всех присутствовавших в замке ее арестовали.

Все это было настолько дико, что она только утром следующего дня смогла до конца осознать случившееся.

К сожалению, свидание было недолгим, и Юлия с Василием были вынуждены оставить девочку в ужасных казенных стенах. Едва они покинули тюрьму, позвонил Денис и в категоричной форме заявил, что бросает все и сегодня же выезжает в Абердин. Всю дорогу до аэропорта Юлия с Василием в два голоса убеждали его оставаться в университете и сдавать экзамены. Что было весьма жестоко с их стороны, учитывая обстоятельства. Но им почему-то упорно казалось, что так будет лучше. Помочь он ничем не мог, а его болтания без дела по замку и напитывания чужими психозами казались бессмысленными. Особенно теперь, когда у Ники появился прекрасный адвокат и твердая надежда на хороший исход дела.

В итоге, лишь проводив Василия на самолет, вернувшись в замок и закончив один важный разговор, Юлия смогла наконец позвонить Джону.

– Что тебе удалось узнать? – спросила она Джона, едва обменявшись с ним приветствиями.