— Если бы я понимал, о чем вы бормочете, возможно, я мог бы вам что-то ответить!

— Нажимайте на звонок! — приказал он. — Потом мы получим правдивые ответы, мерзавец!

Когда я уже начал подозревать, что мой палец навечно прирос к кнопке звонка, дверь наконец отворилась. На пороге стояла Фэбриелла Фрай, уподобляясь ангелу возмездия в день Страшного суда. Ее лицо потемнело от ярости, глаза только что не метали молнии, но обещали неминуемую грозу, которая должна была разразиться надо мною. Когда она затрясла головой, ее золотые волосы рассыпались по плечам.

— Я могла убить вас, Рик Холман! — зашипела она. — Может быть, я это сделаю сейчас.

Стоящий за мною Уэстэрвей неожиданно толкнул меня в спину, я полетел вперед и столкнулся с Фэбриеллой, почувствовав упругость ее грудей под тонким шелком ночной сорочки. Какое-то мгновение мы как бы боролись, потом она восстановила равновесие и дала мне пощечину.

— Вы что, сексуальный маньяк? — завопила она. — Я убью вас! Я вырву ваше сердце и заставлю...

— В этом отношении мы будем заодно, беби! — фыркнул Уэстэрвей.

Она замерла с открытым ртом, уставившись на него, пока он не спеша прошел в холл и запер за собой дверь.

— Майк!.. — К ней вернулся голос. — Что ты тут делаешь?

— Я привел назад Холмана для дружеской беседы, беби. Мы уютненько сядем и потолкуем. После этого я намерен всадить в Холмана пару пуль, причем именно в те места, куда он всадил их моей сестре. Возможно, я проделаю то же самое и с тобой, беби. Все зависит от того, насколько охотно ты станешь мне помогать.

Ее васильковые глаза были широко раскрыты от ужаса, она несколько минут растерянно смотрела на него, потом повернулась ко мне:

— Рик? Что это значит?

— Не спрашивайте меня, милочка. Все это его идея.

— Мне нужно выпить, — беспечно произнес Уэстэрвей. — Пойдемте куда-нибудь, где я мог бы спокойно сесть и что-нибудь пропустить в нормальной обстановке. Я провел бесконечно долгие двадцать четыре часа... — Он посмотрел на Фэбриеллу. — Ты первая, беби. Затем Холман. Договорились?

Дуло пистолета уперлось мне в спину, когда я было собрался пройти следом за Фэбриеллой в гостиную.

Я остановился, он ощупал меня свободной рукой и извлек мой пистолет.

— Теперь я чувствую себя спокойнее, — заявил он, посмеиваясь. — Всегда ненавидел вооруженных официантов, Холман. Они заставляют меня нервничать, понимаете, нельзя даже пожаловаться, когда тебя бессовестно обсчитывают.

В кресле сидела кукла с прямой как палка спиной, ее засаленные черные волосы были пришпилены к черепу пучком уродливых пластиковых локонов, а длинное бесформенное туловище обернуто от плечей до пят в толстую муслиновую ночную сорочку. Она следила за тем, как мы втроем вошли в комнату, немигающими глазами, выражающими лютую ненависть.

— Не волнуйся, дорогая, — дрожащим голосом обратилась Фэбриелла к огромной кукле. — Это всего лишь безумный Майкл, а он не...

Она истерично вскрикнула, когда Уэстэрвей не слишком нежно подтолкнул ее к кушетке.

— Ты все еще таскаешь эту идиотку с собой, да? — фыркнул он. — Мне следовало ее поджечь тогда, на Бермудах... Может быть, я сделаю это сейчас, и ты же меня...

— Нет, пожалуйста! — взмолилась Фэбриелла. — Прошу тебя, не делай этого, Майк! Она — все, что у меня есть. Не обижай ее, умоляю. Делай все, что угодно, со мной, я не возражаю, только не обижай Гильду!

Он посмотрел на нее враждебным, презрительным, но одновременно и сочувственным взглядом:

— Ты же по-прежнему больна, беби. На Бермудах тебе было очень плохо, как я считал, но теперь, похоже, стало еще хуже!

— Только не обижай Гильду, — заныла она. — Пожалуйста, Майк, дорогой, делай все, что угодно, со мной, я на все согласна... — Лицо ее приобрело по-детски лукавое выражение. — Я сделаю все, чего ты от меня потребуешь. Ты же знаешь, что мне известны всякие трюки, которые приведут тебя в настоящий экстаз, дорогой, и...

— Заткнись! — брезгливо поморщился он. — Меня тошнит от подобных слов! — Пистолет в его руке был направлен на меня. — Ступайте приготовьте мне выпивку, Холман! Скотч, много скотча, и содовая.

Я подошел к бару и занялся приготовлением. Он придвинул стул так, чтобы оказаться лицом к бару, и тяжело опустился на него” Фэбриелла затихла, мне показалось, что она грызет ногти, в ее глазах застыло какое-то потерянное выражение. Я приготовил три бокала, два понес через комнату. Уэстэрвей взял один, потом внимательно посмотрел на меня, когда я протягивал второй Фэбриелле. Она глянула на него так, будто это было послание обитателей Марса, и покачала головой. Я отнес ее бокал обратно, взяв себе третий.

Уэстзрвей с жадностью выпил все до дна, потом поочередно посмотрел на нас обоих.

— Мне нужен пакет, — выговорил он чуть ли не по складам. — Это все, что у меня теперь осталось. Наступило молчание.

— Кто-то постучал в дверь, — заговорил он вдруг каким-то далеким голосом. — Я подумал, было бы неудобно, если бы очухался Холман и поднял шум, поэтому велел Глэдис посмотреть, кто это. Она отворила дверь и издала какой-то блеющий звук, как жертвенный ягненок. Дважды просвистели пули, она упала на колени, будто молилась. К тому времени, когда я подбежал к ней, Глэдис была уже мертва.

— Одно совершенно ясно, — мой голос звучал уверенно, — я ее не убивал, верно? В то время я находился без сознания, то же самое повторилось, когда убили вашу сестру. Так что же, черт возьми, заставляет вас думать, что я прикончил Луизу?

— Это был очень хитрый трюк! — Он слегка улыбнулся. — Вы решили, что, если убьете Луизу таким же образом, как была убита Глэдис, никто не заподозрит вас во втором убийстве, потому что все знают, что первого вы не совершали.

— Только идиот может так рассуждать!

— Возможно. Но если учесть остальные факты, Холман, тогда... Хотите оспорить, пока я буду пить вторую порцию?

Он сунул мне в руки пустой фужер. Я приготовил еще одну порцию и послушно принес, уподобляясь образцовому официанту.

— Конечно, — сказал я, — хочу оспорить. Может быть, мне удастся вложить хотя бы крупицу здравого смысла в вашу тупую голову!

— Попытайтесь, попытайтесь, Холман... Только учтите, никто не помешает мне всадить в вас пару пуль до наступления ночи!

— Глэдис Пирсон была личным секретарем Ясона Вагнера, — заговорил я, пытаясь не думать о своем ближайшем будущем, которое он так любезно мне обрисовал, — у нее был доступ к весьма конфиденциальной информации, которой она и пользовалась для шантажа, когда ей предоставлялась такая возможность. Когда она выяснила, что вы все еще женаты на Фэбриелле и могли помешать ее разводу своим неожиданным появлением, она сделала вас своим партнером по вымогательству. — Я с минуту смотрел на него. — Так?