– Посмотри, это же морские коньки Мириам, – сказал Дэвид и сделал звук громче. – Представь, когда мы радовались рождению Джой, она плакала. Никто не заслуживает того, через что она прошла. Может, скоро их страдания закончатся.

Какая-то женщина позвонила в главное управление полиции и призналась, что украла Исобель. Она оставила ее на покинутом предприятии в заброшенной промышленной зоне где-то на севере Дублина. Карла Келли повернулась и обратилась к камере. Она встала на колени возле кроватки и обхватила ее руками. Эти несчастные глаза и мольба в голосе, когда она упомянула имя дочери, – Исобель, не Джой… Мне захотелось выключить телевизор и свернуться клубочком на диване.

Я пошла на второй этаж. Ты все еще спала. Одной ручкой ты обхватила плечико. Твоя грудь мерно поднималась и опадала. Внезапно ты тяжело вздохнула. Поначалу такие вздохи сильно пугали меня.

Когда я вернулась в гостиную, по телевизору показывали вечерние новости. Я увидела высокие стены и желтую ленту вокруг. Возле ворот стояли полицейские и не пускали никого внутрь, где были видны прожекторы. Я потянулась к пульту дистанционного управления и выключила телевизор. Дэвид начал было протестовать, но я заставила его замолчать, поцеловав в губы.

Я целовала его – сначала нежно, как ему нравится, потом все нетерпеливее. Я сразу распознаю желание. Дэвида легко отвлечь, а сегодня вечером он был возбужден. Его язык раздвинул мои губы, и мы повалились на подушки, принимая знакомые позы, которые уже почти успели позабыть. Он пошутил, что мы уже давно не практиковались. Так оно и было. – Ничего удивительного, – заметила я. – С новорожденными всегда возишься, как с последствиями урагана.

Но что-то было не так. Он простонал, когда вошел в меня, словно это было больно, а не приятно. Хотя ему было хорошо в моих объятиях, в изгибе моих бедер, в тесноте моей вагины, когда я доводила его до пика. Он хотел притормозить, подождать, пока я почувствую то же, что и он. В некотором смысле это было эгоистично. Почему он не хотел брать то, что я с радостью готова была ему дать? Зачем настаивать на продолжении, если все, чего он хотел, – это удовлетворить свое мужское эго? Он отодвинулся и уложил меня на спину. Дэвид ласкал мою грудь, целовал каждый сосок с такой неторопливостью, что мне захотелось закричать. Он провел языком по моему животу, потом опустился ниже, обдавая горячим дыханием мои бедра. Я задрожала, что он ошибочно принял за приближение оргазма. После этого все закончилось.

Ты начала громко плакать.

– Я пойду к ней, – сказал Дэвид.

Мне показалось, что в его голосе я услышала облегчение. Он быстро оделся и вышел. Он очень сдержанно относится к сексу, слишком сдержанно для молодого человека, чье тело стремится к наслаждению. Иногда я думаю об Имельде Моррис. Она время от времени приезжает из Дублина навестить родителей. Эти ее приезды обычно каким-то чудесным образом совпадают с отпуском Дэвида.

Он вернулся в постель. Ты проснулась, когда мы вошли в комнату. Но ты не плакала горько, как обычно, а весело агукала, глядя сквозь прутья кроватки на Дэвида. Сейчас вы оба уже спите. А я не сплю, меня одолевает страх.

«Бросила… бросила…»

Это слово занимало мысли Карлы, когда она ехала через мост О'Коннелла. Убывающая луна, напоминающая клинок ятагана, была очень бледная. Карла проехала мимо больницы Ротунда-хоспитал, где Джина рожала Джессику и где Роберт хотел, чтобы она была во время родов, но она настояла на роскошной клинике Вэлли Вью. В окнах не было видно ни огонька. Матери и дети спокойно спали. Дальше она проехала мимо Парнелл-сквер и церкви Блекчерч с ее высокими шпилями. Легенда гласит, что если кто-нибудь наберется смелости и обежит ее три раза в полночь, то появится дьявол.

В автобусном депо Броудстоун было тихо. То же касалось и безмолвных улиц Фибсборо. Направляясь в долину Финглас, она увидела кладбище Гласневин, укрывшееся за ограждением в тени тисов и серых громадных могильных камней. Это был современный Дублин с его эстакадами и жилыми массивами, но отпечаток бывшей деревни все еще был заметен. Карла проезжала мимо современных фабрик и офисов, пока не выехала на окружную, возле которой приютилась очередная промышленная зона, напоминавшая заброшенную, покинутую крепость. Вокруг начинались бесконечные поля. Белые пластиковые пакеты, застрявшие в ветвях деревьев, трепетали, словно воздушные змеи. Она в первый раз видела настоящую промышленную зону, которая выглядела еще более мрачно, чем по телевизору.

– Бросила! – выкрикнула она, когда Роберт рассказал ей, что какая-то женщина позвонила в полицию и заявила, что бросила Исобель в заброшенной промышленной зоне. – Что конкретно она сказала?

– Не следует сильно надеяться, – предупредил ее Роберт. – Мы постоянно получаем такие сообщения, но их надо проверять. Возможно, это просто сумасшедшая…

– Но женщина, которая забрала моего ребенка, и есть сумасшедшая! – перебила его Карла. – Пожалуйста, только не говори, что полиция не воспринимает ее всерьез.

– Мы всегда проверяем такие звонки. Сейчас начинаются полномасштабные поиски. Как только об этом узнают газетчики, они сразу же насядут на тебя. Ничего им не говори. Я уже связался с Лео. Он скоро будет здесь. Пускай он занимается прессой.

– Где это?

– Между Финглас и Каброй. Это целый комплекс, который давно закрыли.

Каменная страна: унылые заводские помещения и склады, высокие стены и узкие заброшенные дороги.

– Она там, Роберт! – снова закричала Карла. – Я знаю, что это так! – Она порылась в бардачке, вытащила оттуда пачку писем и попыталась найти письмо от экстрасенса. – Я должна пойти туда, чтобы найти ее.

– Карла, пожалуйста, успокойся. – Она слышала металл в его голосе. – Это даже не обсуждается. Пускай полиция займется своей работой. Если существует вероятность того, что Исобель там, они быстро ее найдут. Но что-то подсказывает мне, что это пустышка. Мне очень жаль, что тебе придется пройти через это. И, пожалуйста, не говори с прессой.

Как только Роберт положил трубку, телефон зазвонил снова. Джош Бейкер уже прослышал о ситуации и интересовался, где проводятся поиски.

– Ну же, Карла, – сказал он, когда она ответила, что ничего не знает, – ты должна мне за все то освещение в печати, которое я тебе устроил.

– Освещение?! – возмутилась она. – Ты использовал меня при каждой удобной возможности. Я тебе ничего не должна.

– Я защищаю свои источники. – Он не обратил на ее слова никакого внимания. – Никто никогда не узнает, откуда информация.

– Я уже сказала, Джош, что не могу тебе помочь.

– Не можешь или не хочешь?

Когда она промолчала, он сказал:

– Если это окажется розыгрышем, больше не обращайся ко мне за…

Она повесила трубку и бросилась в детскую. Там она опустилась на колени. В те семь месяцев, что прошли со времени исчезновения Исобель, она больше не плакала часами напролет, не падала без сознания, не сидела без движения, уставившись в одну точку. Ее колени стали сильнее. Как и позвоночник. Внезапно она снова вернулась в тот кошмарный момент, когда обнаружила пропажу. Ее охватил все тот же неконтролируемый ужас. Она перестала верить в Бога, когда ей исполнилось четырнадцать. Это случилось внезапно. Больше никаких ритуалов, никакого смущения, никаких обращений к Богу. Теперь, когда Карла стояла на коленях возле кроватки, молитвы, которые успокаивали ее в детстве, снова возникли в голове. Она требовала, она умоляла: