Пока я размышлял, в доме что-то изменилось. Я не сразу понял – поменялся запах. Запахло солью и горечью, и я долго не мог сообразить, откуда тут морской запах, пока не понял, что это запах слез… Да, ты понимаешь, почему я не смог оставаться на месте.

Меня словно подбросило на постели. Я встал, побрел к двери своей комнаты, держась за стены, и шел, наверное, минут десять. Ноги с непривычки тряслись, как у старика, на лбу выступила испарина, и вообще я себя чувствовал как в каком-то киселе. Отдышавшись у двери, тихо приоткрыл ее и вышел в кухню, где спал отец девушек. Прошел несколько шагов, случайно глянул на его постель… и наткнулся на его совершенно несонный, требовательный взгляд.

Клянусь, брат, мне многого стоило тогда не повернуть обратно. Но запах… он усилился, я не ошибся.

Я открыл дверь их с сестрой комнаты и зашел внутрь. Лори спала у окна, а Таисия – на узкой кровати у стены рядом с дверью. Она лежала спиной ко мне и плакала, плакала беззвучно.

Надо ли говорить, какой скотиной неблагодарной я себя почувствовал? К тому времени ноги меня совершенно не держали, и я буквально рухнул на колени у ее кровати. Она, конечно, услышала меня, но не обернулась, сделала вид, что спит. Она тоже гордая, как оказалось. А я… я начал извиняться. Шепотом, чтобы не разбудить Лори. Говорил, что я чурбан, и неблагодарная свинья, и дурак набитый. Гладил ее по спине, волосам и боялся, что она оттолкнет меня, но она не шевелилась и даже, кажется, затаила дыхание. Я шептал: «Тася, Тасенька, мне так холодно без тебя». Кончилось тем, что я залез к ней под одеяло, обхватил ее сзади и заснул, греясь ее теплом.

Наутро Таси опять не было рядом со мной, но я впервые совсем не испытывал чувства холода. Даже сам смог встать, добрести до уборной, умыться.

Старик Михайлис сидел на завалинке и чистил ружье. Тогда я не понял, что это такое, мне позже объяснили и показали. Это, брат, такое оружие, с которым охотятся. Типа копья, да, но копий много и они очень маленькие, отлиты из железа и называются пули. Они вылетают из полой железной трубки, как дротики у племен, живущих восточнее Ставии, только в эту трубку не дуют, в ней взрывается порох, и от взрыва пуля летит быстро и очень далеко, так далеко, что может убить оленя за двести шагов от стреляющего.

Нории поднимает брови:

– Чудеса какие-то рассказываешь, брат.

– Я скоро дойду до этого, потерпи, братишка. Это важно для нас, и для стаи, и для Песков.

– Сначала я хочу дослушать, что случилось дальше, Энти-эн.

– А что дальше? Старик поманил меня к себе, я сел рядом с ним, наблюдая за его действиями. Мы некоторое время молчали.

Потом Михайлис сказал:

– Я знаю, кто ты такой. Я понял сразу, как увидел твои отрастающие красные волосы.

– И кто же? – спросил я, глядя на него.

– Ты – божественный змей, теаклоциакль, высшее существо, оборачивающееся из змея человеком. Потомок Белого Целителя и Синей Богини. Наш народ давно поклонялся вам, и по легендам, в нашей семье течет кровь одного из твоих братьев.

Я и раньше обращал внимание на то, что у Михайлиса и его дочерей знакомый мне золотисто-медовый оттенок кожи, хотя она гораздо светлее, чем у индейцев Загорья, которые построили нам огромные храмы в джунглях между Песками и Йеллоувинем. У Михайлиса, Таисии и Лори такие же острые носы с горбинкой, только у Таси не черные волосы, а русые, видимо, в мать.

– Откуда вы пришли сюда? – спросил я. – Я знаю похожий на вас народ, но они живут по ту сторону Песков.

Старик пожал плечами.

– Насколько я знаю, все поколения нашей семьи жили здесь. Внизу целое поселение людей нашего народа, мы называем себя дети Нобии, то есть дети дракона.

После его слов я с удивлением вспомнил, что был Владыка с таким именем, он умер до того, как родился отец. Помнишь, Нории, нам в школе рассказывали, что он был увлеченным путешественником, каких мало, и облетел почти весь мир?

– Таисия знает? – вопрос мучил меня, потому что в голову внезапно пришла оглушающая мысль – а вдруг она все это делала из-за того, что я для них божественен, а не для меня самого.

– Нет, – произнес старик. – Но ты ей скажешь сам.

– Скажу, – кивнул я. – Так вы поэтому не остановили меня вчера? Потому что я, по-вашему, высшее существо?

Старик долго не отвечал, отложил в сторону ружье, закурил.

– Ты зря думаешь, что меня остановила бы твоя божественность, если бы ты решил обидеть мою девочку, – сказал он. – Я не остановил тебя, потому что ты хороший человек, хоть и змей, и не можешь не чтить законы гостеприимства.

Я взял его руку и поцеловал ее.

– Спасибо, отец.

Он хмыкнул что-то типа «ну надо же», ровно как наш старый учитель, затянулся, и мы опять помолчали, глядя на колышущийся свежий зеленый лес.

– Коз-то ты поел? – наконец подал он голос.

– Да, – признался я.

– А зачем?

– Истощен был очень, отец. У нас в таком состоянии мозг отключается, для восстановления дракон должен наесться свежего мяса или напиться свежей крови. Простите меня. Да и мясо помогло, только чтобы не умереть там же на месте. Мне бы раз в двадцать больше – самое то для восстановления.

– Ну вот сегодня и наешься. Таська с Лоркой оленя завалили.

– А вы как узнали?

Он кивнул головой куда-то вверх, и я действительно увидел далеко над лесом небольшие облачка дыма, уходящие вверх с некоей периодичностью.

– Вот девчонки молодцы, – я восхищен. – Только вы, пожалуйста, когда я есть буду, близко не подходите, а лучше спрячьтесь в лес. А то могу и вас нечаянно. В таком состоянии трудно себя контролировать.

Михайлис поднялся, надел на спину полотняной волок и ушел.

Они вернулись под вечер, таща на волокушке оленя. Михайлис по дороге успел еще подстрелить нескольких кроликов, и теперь они свисали у него с пояса. Я же во все глаза смотрел на Таисию и поймал-таки ее быстрый взгляд. Показалось или она улыбнулась?

Я встал и на слабых ногах побрел навстречу сестрам. Запах свежего сырого мяса и крови ударил в нос, в глазах начало темнеть. Дракон внутри заворочался, но я привычным делом подавил его желание крови. Мне нужно было поговорить с Тасей, пока я не перекинулся.

Однако прежде, чем я подошел, она смущенно отвернулась и куда-то побежала.

– Тася, постой! – крикнул я. – Я должен тебе что-то показать.

Она остановилась, а Михайлис взял Лори за руку и отвел ее подальше от волокушек. Я подождал, пока они отойдут на безопасное расстояние, и отпустил дракона.

Помню безумный голод. Мне стыдно, брат, но от оленя даже рогов не осталось, а мне все было мало. Я помню, что, доев, я захотел полететь на охоту, но не смог взмахнуть крыльями. Хотя мне было гораздо лучше, но все еще не хватало сил для полета. Я краем глаза увидел стоящих неподалеку людей. Старый человек с молодой девушкой явно были испуганы и медленно отступали к лесу. А вторая девушка тихонько приближалась ко мне и произносила какой-то набор звуков. Я предостерегающе зарычал. Пахла она знакомо, как своя. Но дракону нужны были мясо и кровь, и я боялся не справиться.