Через полчаса я сидел во главе стола с кружкой в руке. Рядом со мной сидели голодные, замотанные люди, но все равно никто не притронулся к еде. Все ждали, что я скажу.

– Ну что, бойцы. Говорить много не люблю. За победу! – И протянул кружку, чокаясь. После раннего, но плотного завтрака распределил дежурства. В первую смену почти насильно уложил спать «Старшину», «Сержа», «Погранца», саперов, Виталика, водителей и Веру. Люди отрубились почти мгновенно – все смертельно устали. Сам я остался дежурить с «Санитаром». Мне надо было с ним поговорить, к тому же он не работал, а только катался.

«Санитар» показался мне мутным – глаза у него постоянно бегали, ладони были потными. Выдал я ему немецкий карабин и пару запасных обойм. Отойдя немного ближе к полю, сели в тень кустов, я достал припрятанную здесь флягу и протянул «Cанитару». Рассусоливать долго не стал, через пятнадцать минут заплетающимся языком сказал, чтобы он посидел, а я посплю. Просто я боялся, что уснут «Старшина» с «Погранцом». Сомнений в «Старшине» у меня не было, а «Погранца» он знал лично. Уснул я ничком, всхрапнув для убедительности и уткнувшись в траву лицом.

«Санитар»

Вертел я всех вас на колодезном журавле, товарищи, особенно тебя, выскочка. Явился не запылился красный командир на лихом коне. Меня ты спросил? Надо мне с тобой по лесам скакать? Санитар им нужен. Я не санитар, а ветеринар. Какая, вашу мать, разница? Органы, что ли, другие? Или бинты с зеленкой? Имел я вас всех в виду. Мне до дома двести верст.

Через полторы минуты «Санитар» подобрал мой автомат и, прихватив вещмешок с продуктами, который Старшина заботливо приготовил по моей просьбе, направился обратно по дороге. Туда, откуда мы приехали. Простенькая проверка, но действенная. Знать о том, что на меня такое количество алкоголя действует бодряще, здесь мог только Виталик, а для того, чтобы уснуть, мне надо найти хоть какое-то укрытие. На открытом месте я не усну никогда. Приобретение прошедшей войны, которое я получил вместе с контузией и нехилой дыркой в спине. Все чувства мои были обострены до предела, но шаги отдалились от меня, а потом стали удаляться по дороге. Я поднял голову и увидел привставших пограничников.

«Санитара» я догнал по лесу. Шел он по дороге не торопясь, винтовку уже выбросил, а автомат повесил на плечо, стволом вниз, копаясь на ходу в сидоре, поэтому на меня, сидящего по-турецки прямо на дороге, он разве что только не наступил. Увидев меня, «Cанитар» аж подпрыгнул при следующем шаге, испуганно дернувшись всем телом и уронив вещмешок, но потом как-то подобрался и, чуть пригнувшись, отступил на пару шагов.

– Знаешь, – негромко сказал я – если бы ты попросил, я бы тебя отпустил, даже продуктов и оружие дал. Просто бессмысленно заставлять воевать. В партизаны идут добровольно – риск слишком большой.

«Санитар» отступил еще на шаг и, как-то недобро прищурившись, поднял ствол автомата.

– Не успеешь! То, что у меня оружия нет, для тебя ничего не значит.

Но «Cанитар» вдруг, некрасиво ощерившись, решительно нажал на курок. Сухо клацнул боек.

– Так оно не стреляет. Как ты думаешь, зачем я гильзы на месте засады подбирал? Все автоматы, что под руками лежат, так заряжены. Первые два патрона – стреляные гильзы. Сам заряжал. Даром, что ли, я вас за водой посылал? Нет, ребята. Мне еще жить хочется. Все видели? – спросил я у пограничников, одновременно вставших на ноги из травы. Казалось, «Старшина» с «Погранцом» вылезли из-под земли, так неожиданно это получилось. Умеют эти ребята ходить совершенно бесшумно, в их профессии это основа выживания. «Санитар» судорожно оглянулся назад.

Давно, сразу после войны и госпиталя, еще в той моей жизни, меня учили кидать нож. Об этих людях, не дающих о своей деятельности никакой рекламы, я узнал через своих друзей. Несколько месяцев моей беззаботной и безбедной жизни превратились в сплошную непрекращающуюся пытку. Меня будили ночью и на рассвете, дергали на стройке и на рыбалке. Дома я кидал совершенно разные ножи десятки раз в день, из разных положений и разными руками. Мои инструкторы доставали меня даже в туалете и в ванной, резко открывая дверь. А однажды даже сняли меня с девчонки, выставив в открытом на третьем этаже окне непривычную для меня мишень и напугав эту строгую, прагматичную, высоко ценящую себя брюнетку до жуткой истерики.

Инструкторы, два невысоких, кряжистых мужика, и их неизвестные мне и многочисленные помощники отработали на все сто или даже тысячу процентов. Заплатил я за науку бешеные деньги, но никогда, ни разу, ни на секунду не пожалел об этом. Мне до сих пор жалко только одного. Того, что на войне у меня такого умения не было. Я умел кидать нож и до этого, и вообще умел очень многое, но не умел так.

Об этих ножах, сделанных по специальному заказу, только под мои руки, идеально сбалансированных, стоящих баснословные деньги и закрепленных у меня на запястьях, не знал никто, кроме Виталика. Теперь вот пограничники знают. «Санитар» уже никому и ничего не расскажет. Оттащили труп в лес и вернулись на стоянку, предсказуемо увидев «Сержа», сидящего за пулеметом. И почему я не удивлен?

– Вы спите, – сказал я «Старшине» и «Сержу». – Мы с «Погранцом» подежурим. Просто я так не усну. Через пару часов подниму «Третьего», саперов и «Дочку», пусть обед готовят. Заодно и машины замаскируют. Мы с водилами спим до вечера, нам еще работать. – В одиннадцатом часу я растолкал Виталика, выдал ему целеуказания, залез под машину и отрубился. Проснулся уже под вечер, рядом дрых «Погранец». У колеса стоял котелок с похлебкой и лежала фляга с водой. Достойное продолжение дня, думаю, семеро одного не ждали. Котелок был еще теплый, поэтому я разбудил «Погранца», и мы на пару отужинали.

Много есть поголодавшим людям нельзя, о чем я и сказал утром Виталику и Вере, оставшимся на хозяйстве. Они супец и сварганили. Тушенки у нас полно, вода под боком, пару травок на опушке выдернули – и суп готов, а всухомятку сразу и много нельзя. Нести будет всех, как фанеру над Парижем. В принципе туалет, в смысле лес, у нас рядом, но придется в таком случае задержаться на пару дней, пока люди в себя не придут, да и то не факт, что пары дней хватит. Так что жиденького и понемногу.

Виталик ненавязчиво опекал Веру, загружая ее привычной для нее работой и потихоньку натаскивая на войну. Подо что мы ее будем затачивать, я еще не знаю, но девочка одинаково работает обеими руками, то есть руки у нее одинаково развиты, что само по себе невероятная редкость. Виталик с Верой и саперами спали, на фишке был «Старшина», все остальные разбирали и чистили оружие, разложенное недалеко от машин.

«Погранец»

Вот как у него так получается? Я проснулся, а котелок с супом прямо перед носом стоит, а капитан ложку протягивает, и вкусно так! И когда они приготовить успели? Ого, к вечеру уже? А вчера я по лесу уйти хотел. Вот и бегал бы сейчас по лесу, кусок хлеба себе искал. Капитан ловок! Он когда про «Санитара» сказал, я не поверил, но всякое бывает. Потом «Санитар» автомат забрал и продукты, а винтовку выбросил. Мы со «Старшиной» за ним, а капитан уже перед «Санитаром» сидит, и чудно так, враз и не встанешь. Говорок тихий такой, капитан вообще тихо говорит, негромко, но весомо.