— Вы осознаёте последствия? — осторожно спросил он.

Девушка снова кивнула. Решительно.

— Меня хотели убить. Подсыпали яд в пищу. И я спрятала кое-что до возвращения господина (конечно, блеф, но а всё же? жаль, что эта идея пришла в голову только сейчас). У меня есть доказательства. И всё указывает на гарем. А когда господин вернётся, может и не разбираться, кто из этих женщин желал мне смерти или пытался опоить дурманом. Так что в какой-то степени я сохраняю своим соперницам жизнь.

— Вы собираетесь сами продавать их? На невольничьем рынке? — управляющий промокнул салфеткой вспотевший лоб.

— Нет, — покачала головой Тиана. — Я не покину замок без приказа господина. Этим займётесь вы. И отдадите вырученные деньги лорду О’Валлагхару по прибытию. Вы ведь тоже работаете здесь по договору?

Управляющий громко сглотнул. А ведь и правда.

— Но я не хочу, чтобы их продали на невольничьем рынке, — сказала Тиана, делая вид, что не заметила смущения управляющего. — В доме почтенного Брут-Баши я узнала, что на якоре неподалёку стоят корабли тхарцев, его сородичей. В числе прочего они ищут наложниц для гарема великого тхара и его визирей. Он думал и меня им продать, — мастерски врала она. — Но всё же сделал предпочтение в пользу нашего господина. Вы продадите женщин тхарцам. Не сегодня-завтра их корабли отчалят. Так что придётся поторопиться.

Управляющий кивнул, поджав губы. Умно.

Когда господин вернётся, его гарема и след простынет. Но если то, что сказала новая рабыня о покушениях — правда, так это в интересах того же гарема. А если соврала… Господин сам виноват, пусть сам и разбирается со строптивой рабыней! Ему-то что? Ослушаться, благодаря недальновидности лорда, он не имеет права. Тут своё место бы удержать. А потом, когда господин утолит свой гнев, и, желательно, не за его счёт, мягко и ненавязчиво намекнуть, что давать такую власть в руки женщины всё же… не стоит.

А что до наложниц… Господин Пуре служил в этом доме долго, очень долго, и прекрасно видел, что девушки на женской половине меняются с завидной периодичностью. Дракону незнакома привязанность. Максимум — небольшое увлечение. Так что вскоре, и, конечно, скорее, чем эта наглая рабыня (о, сейчас господин Пуре был совершенно солидарен со служанками!) может даже предположить, женская сторона замка окажется заселена заново. И светлый Иллагхай ей в помощь, чтобы в следующий раз господин не наделил подобными полномочиями кого-то другого…

— Насчёт рабынь я понял. Вы ещё говорили о служанках.

Тиана подтвердила, мол, их туда же.

— Если я не ошибаюсь, обязанности ваших личных служанок исполняют Адора и Мириам, мать и дочь. Адора — жена одного из лакеев. Лакея вы тоже хотите отправить великому тхану?

Тиана помотала головой.

Нет, лакей ничего ей не сделал. И разлучать семью она не будет.

— Прошу вас перевести их на другую работу, — попросила она. — Пусть на расстояние выстрела стрелы ко мне не приближаются. До приезда господина, конечно. Если он посчитает нужным опять их ко мне приставить, значит, так тому и быть. Кто я такая, чтобы оспаривать приказы дракона…

— А личные служанки… Вы желаете других? Хотите выбрать сами?

— Я желаю, чтобы мне прислуживали три сестры, подмастерья садовника, — сказала Тиана. — Шима, Айше и Меше.

Правда, вспомнив роспись на стенах бани, Тиана решила, что туда возьмёт лишь Шиму.

Управляющий кивнул. Если на девушку и в самом деле покушались, то неудивительно, что она хочет держаться от остальных замковых служанок подальше. И правильно делает. А его дело маленькое. Вот вернётся господин, и, если не прибьёт свою новую рабыню сразу (в чём господин Пуре нисколько не сомневался), пусть во всём и разбирается.

Попрощавшись с управляющим и поблагодарив его за содействие, Тиана отправилась в сад, обрадовать сестёр, что скоро их мечта — посмотреть на замок изнутри — исполнится.

Жалела ли она о содеянном? Ни капли. Её хотели убить. К оракулу не ходи — яд подсыпали служанки, те, что приносили ей еду. На кухне это сделать нереально. Там всё на виду. Понятно, что самим служанкам незачем травить её. Тиану пытались «достать» из гарема. Ей угрожали. Обещали извести. И она не собирается разбираться, кто прав, а кто виноват.

К тому же соперницы ей здесь ни к чему. Пусть развлекают, как умеют, великого тхара и его визирей.

А вниманием лорда полуострова должна владеть она одна.

На чаше весов — жизнь Рианы. И её собственная жизнь.

И она выбрала себя и свою семью.

Жестоко? Возможно. Но пусть тот, кто её осудит, сперва окажется на её месте, выживет… и попытается выполнить условия договора, заключённого с Братством.

Злой, как тысяча голодных демонов, лорд Гэллард О’Валлагхар возвращался домой.

…Поездка выдалась не то, чтоб неудачной, скорее нудной, до зубовного скрежета нудной. Проверяющей на прочность волю. Тянущейся, как вечность. Казалось, время вступило в заговор против него и застыло, затвердело, как янтарь. Остановилось, превращая могущественного дракона в увязшую в смоле муху.

И, проклятье ящеров, ничего нельзя было поделать: маги не справились бы без дракона, тем более, он лорд полуострова.

Гэл же, для кого не составило бы особого труда разрушить горы над рудниками и разделаться с кобольдами-захватчиками, залив шахты драконьим пламенем, вынужден был расчищать лабиринт за лабиринтом, чтобы не повредить рельсы, вагонетки, добытую руду.

На этот раз кобольды хорошо подготовились к захвату рудников. Действуя в сговоре с черными вивисекторами, наводнившими лабиринты ужасными тварями, они наставили по рудникам подавляющих волю механизмов, и одурманенные работники рудников бились на стороне захватчиков.

Да ещё под предводительством огров — очень тупых, но неимоверно сильных чудищ, средняя особь — три метра в холке. Таким, будь у них мозгов побольше, дурмана потребовалось бы не меньше, чем слону. Но в зачарованных ошейниках, всего лишь, подавляющих и без того донельзя скудную умственную деятельность, огры бились за своих хозяев насмерть.

Словом, залить шахты драконьим пламенем — много ума, да и сил не надо.

А вот добытое, неразработанное… да и человекоресурсы, — собственность Его Императорского Величества, по совместимости — кузена Гэлларда… это всё желательно сохранить.

Поэтому, как бы ни хотелось дракону разделаться со всем этим в два счёта и вернуться к новой рабыне, о которой не мог думать без распирающего, невыносимого возбуждения (да и не думать о ней никак не получалось!), Гэллард вынужден был пещеру за пещерой, прочёсывать лабиринты рудников, уничтожать механизмы, разделываться с кобольдами и чернокнижниками, выводить освобождённых пленников… тягомотина.

Раз уж не думать о человечке не выходило, Гэл обратил мысли о ней себе на пользу. Именно они гнали его вперёд. Истово, остервенело. Каждая минута приближала его к ней. И поэтому дракон практически не делал перерывов на еду и сон.