Глядя на Дашу и не упуская ни одной детали из рассказа подруги, ни ее нервности, ни обращенных на нее беспокойных глаз, Вера понимала гораздо больше сказанного. Она мысленно ставила себя на ее место и отчетливо представляла всю меру отчаяния молодой женщины.

Дело в том, что внешне уверенная в себе Дарья Николаевна Сотникова отнюдь не была так уж благополучна. Несколько лет назад Дашиному мужу, способному хирургу, трудившемуся с Верой в одной клинике, предложили поработать по контракту в Америке. Игорь Андрианович Сотников ни секунды не колебался, да и кто бы колебался, окажись на его месте? В процессе сборов в дорогу оказалось, что их сын Денис может поехать с отцом: условия контракта предусматривали такой вариант. Даша как жена имела право ехать с мужем, но… не захотела. Тому было несколько причин. Причина первая: Даша окончила институт иностранных языков и несколько лет работала в Интуристе. Поездила по миру, посмотрела разные страны и разных людей. Бывала в том числе и в Америке неоднократно и не испытывала от этой страны никакого восторга. Скорее ее раздражала ограниченность среднего американца. Причина вторая: она любила свой Киев и, посмотрев многие столицы мира, не променяла бы его ни на какой другой город. Здесь жили ее родители, близкие, друзья, и жить без них она не хотела, а возможно, и не могла. Причина третья: у Даши было свое дело — рекламное агентство. Она вкладывала в него всю душу, знания и весь молодой энтузиазм; может, поэтому бизнес ее шел успешно. У нее была хорошая команда, ставшая чем-то вроде семьи. С ними ей было не только интересно работать — им она могла доверять.

Всех этих причин вместе и каждой по отдельности было достаточно, чтобы Сотникова не слишком стремилась уехать из родного города в чужую страну на несколько лет. Правда, имелась еще одна, главная причина, и Вера знала ее. Даша не любила мужа, а любила она своего сотрудника, коллегу, подчиненного Александра Романенко, и эта любовь более всего влияла на Дашино решение никуда не ехать…

Разлучаться с сыном не хотелось, уезжать не хотелось, Даша металась и страдала. На отъезде внука настаивали Дашины родители. Мама, преподаватель английского, вздымала указательный палец и объявляла: «Год учебы в американской школе даст ребенку в освоении языка больше, чем десять лет в нашей!» В конце концов Даша отпустила Дениса с мужем в США.

Через год она приехала повидаться с семьей и увидела, что стала для сына чем-то необязательным. Даше было неприятно это сознавать, но реальность была такова, что сама дружба в Штатах — совершенно другое понятие, нежели у нас. От друга многого не ждут, претензий не имеют, особой верности не хранят. Друзья часто меняются без особых трагедий. Это отношение Денис невольно переносил и на мать. С этой болью и с этим состоявшимся фактом она и вернулась в Киев… В ее душе поселилось чувство острого одиночества и пустоты. Денис остался с отцом до конца контракта, связь с ним стала расплывчатой и неопределенной. Особенно остро Даша это чувствовала, когда, заходя на свои страницы в «Фейсбуке», «Вконтакте», джимейл-чате, «Скайпе» и «аське», она видела статус сына. Он был он-лайн, и, казалось бы, вот Денис, в досягаемости, можно поговорить — но как раз поговорить и не получалось. «Оч занят», «сорри, убегаю», «каданить позже», «мам, все ок» — вот и все общение.

И вот теперь Даша оказалась в ситуации, когда земля уходит из-под ног. Чернобаев мог не только уничтожить агентство, ставшее смыслом ее жизни. Он мог дискредитировать ее в профессиональной среде. Не говоря о простом страхе за свою жизнь… Даша очень надеялась на Веру, она часто убеждалась, что Лученко умела посмотреть на обычную проблему под столь непривычным ракурсом, что все окружающие просто диву давались. Именно поэтому там, где был бессилен обычный человек, сможет помочь она!

Они медленным шагом возвращались к дому. Пай, вначале суетившийся, шагал между подругами, вывесив розовый язычок и выпуская изо рта клубы пара. Сигареты у Даши закончились, и она, будто внезапно расстроившись именно из-за этого, закрыла лицо руками.

— Ну-ну, — встревожилась Вера, — не вижу повода для такой паники. Юристка тебе правильно объяснила про презумпцию невиновности, никто тебя не арестовывает, не сажает, а твой всесильный заказчик, депутат — просто наезжает нахрапом. Рассчитывает на твою растерянность. Ты же ему сгоряча все карманы вывернула бы. Да?

Даша кивнула, не убирая рук, лоб ее страдальчески сморщился. Вера обняла ее за плечи, произнося нараспев:

— Вот мы какие маленькие, доверчивые, вот мы какие глупенькие, а ведь все будет хорошо, все будет замечательно…

Пай встал и принялся весело подпрыгивать, норовя вылизать нос то Вере, то ее подруге. Даша не выдержала и улыбнулась, убрав руки от мокрого лица.

— Да, — сказала она, — с таким лизучим утешителем не так страшно.

Затем она, вновь становясь серьезной, добавила:

— Я тебе еще кое-чего не рассказала. Мой покровитель из Министерства внутренних дел, человек не последний в городе, оказался бессилен меня защитить. У Чернобаева покровители оказались покруче. Догадываешься откуда? С самого верха, выше уже нет. Этого следовало ожидать, олигархи на пустом месте не возникают, их там несколько человек, все принадлежит им, они абсолютно защищены… И стройки посреди исторических мест столицы — тоже. Так что я полностью беспомощна. Мне страшно, Вера. Я ехала сюда после того, как позвонила тебе, и все время оглядывалась — не едет ли кто за мной. А как теперь в пустую квартиру войти? Просто не представляю. Ужас. Вот начнут из меня выбивать эти триста тысяч…

Даша схватила Веру за руку дрожащими пальцами, а та укоризненно покачала головой:

— Ну вот, совсем ты, подруга, расклеилась. Надо тебя склеить, раз уж ты сама собраться в единое целое не в состоянии. А страх мы сейчас уберем.

— Ой, не надо меня гипнотизировать, а то я совсем уже боюсь!

— Да уймись ты, какой там гипноз? Простой логикой тебя вылечу и на ноги поставлю. Только давай медленно двигаться в сторону твоей машины. Покатаемся? Тогда слушай. Когда боишься, нужно всегда сразу идти навстречу своему страху. Чтобы он не успел парализовать твои здоровые инстинкты. Вот дети, например, всегда так поступают. Не замечала, как ребенок все время возвращается к тому, что его напугало? Он сам старается устранить свой страх, причем самым надежным — ступенчатым методом, старается изучить источник страха подробно и всесторонне. Девочки съезжают с крутых горок, мальчишки прыгают с высоких пеньков, упрямо идут в места, где их однажды поколотили, в компании, где их подавляют, шаг за шагом становятся дерзкими… Дети ищут риск, чтобы развиваться. А иначе им скучно.

— Так то дети.

— Мы все дети в той или иной степени. Слушай дальше. Страх — вещь очень полезная, страх нужен, это производная инстинкта самосохранения. А значит, его не нужно бояться, не нужно ругать себя за трусость. Ведь ругаешь? То-то. Со страхом нужно научиться дружить и даже его использовать. Между прочим, я знаю, что расстаться со страхом страшно. Мы называем это «невротическим сопротивлением». Так дает о себе знать наша природа с ее гигантским опытом недоверия окружающему миру. Лишиться страха — отказаться от защиты, довериться. Вот и учись доверять самой себе.