— О Ночных Эльфах.

— Ну да, точно. Первый раз они появились в здешних водах еще при моем отце, лет тринадцать назад. Особо ничем не выделялись — кроме, пожалуй, манеры, чуть что, пускать в ход черную магию. Потом уплыли куда-то на юг — и больше мы о них ничего не слышали.

— Думаю, — прошептал Викки, — это была первая или вторая экспедиция Каримото. Скорее вторая... к Антарктиде... из которой он не вернулся... якобы.

— Почему «якобы»? — удивился Уин.

— А разве можно что-нибудь сказать наверняка, когда речь идет о Ночных Эльфах? — раздраженно отозвался вексиль-шкипер. — Проклятье, это уже далеко не первый случай, когда они вот так, из ниоткуда, выскакивают на игровую доску и начинаю корчить рожи... ломая все планы и расчеты. И зачем только кретинам-большеногам пришла в голову эта дурацкая идея — заставить их снять заклятие Большого Барьера? Сидели б и дальше на своих островах.

— Вообще-то, — осторожно начал Малыш, — среди тех, кто поддерживал идею отправки коммодора Перри, были отнюдь не только большеноги. Открытие нового, никем не разрабатываемого еще рынка сбыта, как тогда считали...

— Считали-считали, — буркнул Викки, — и досчитались.

— ...а два месяца назад их крейсер — тот, что повстречал Хуру, — прошел тоже вроде бы на юг. Но, — прищурился шаман, — мы-то знали, что плывет он вовсе не за пингвиньими яйцами. Его цель куда ближе — каменный город посреди океана, мертвый осколок сгинувшей империи. А империя эта тоже была всего лишь жалким остатком былого величия Владык Лему...

— Им нужен Нан-Мадол? — изумился Малыш. — Но зачем?

— Нан-Мадол? — переспросил вексиль-шкипер. — Это еще что за хрень?

— Самая загадочная хрень в этой части света, — казал Ооми. — Когда-то это была столица великой державы, Империи Тысячи Островов. У меня в одной из пещер, — шаман небрежно махнул рукой куда-то вбок, — до сих пор валяется груда табличек — переписка здешнего наместника с Владыкой. Кстати, — оживился он, — не хотите поучаствовать в находке культурного сокровища?

— Сокровища? Ты сказал «сокровища»?

— Я сказал «культурного сокровища», — уточнил Ооми. — Памятник древней литературы... а поскольку никто, кроме меня и еще двух дюжин шаманов и вождей, прочесть его не сможет, можно спокойно уверять, что на табличках не унылые препирательства по поводу недополученных налогов, а шедевр... рукопись тихоокеанского Гомера или, там, Шекспира.

— Двадцать пять процентов.

— Десять.

— Грабеж. Двадцать два.

— За двадцать два я их самолично утоплю, — пообещал шаман. — Семнадцать.

— Как утопишь, так и достанем. Девятнадцать.

— Так, как утоплю я, — не достанете. Впрочем, уговорили — сначала разобью... восемнадцать.

— Ничего, у нас клей хороший... восемнадцать с половиной.

— Идет.

— Договорились. К сожалению, — вздохнул Викки, — сам я сейчас занят, но у меня есть один дальний родственник, который как раз специализируется на розыске — или изготовлении — именно реликвий прошлых Эпох, и, если мне удастся в ближайшее время связаться с ним, думаю, он примчится сюда со всей возможной поспешностью.

— Хоть весь твой клан, — пожал плечами шаман. — Делиться будете сами.

— Кха-кха. Не хотелось бы прерывать вашу деловую беседу, но...

— Понятное дело. — Ооми задумчиво уставился а верхушку соседнего кокоса. Оба гнома последовали его примеру, но, кроме листьев и полудюжины орехов, ничего увидеть не сумели. Взору шаман похоже, было доступно куда более примечательно зрелище.

— Понятное дело, — повторил он минуты две спустя, — что точную цель их плавания может назвать лишь капитан... или запечатанный пакет в его сейфе. Я — простой, скромный служитель магии...

— Ну да, как же, как же...

— ...могу лишь строить эти... — шаман озадаченно поскреб подбородок, — черт... любимое словечко отца Анри...

— Версии?

— Нет. Ги... гиперболы, вот! Я могу строить гиперболы.

— Ну, их, конечно, тоже можно строить, — придвинувшись поближе к Малышу, прошептал Викки, — равно как и параболы. Но гипотезы выглядят как-то симпатичнее.

— Возможно, эти ваши Ночные Эльфы считают себя наследниками Великой Империи My и в качестве таковых жаждут учинить паломничество к могилам своих далеких предков, — продолжал Ооми. — Или дальних родичей. Может, они просто подвинуты на археологии.

— Это бывает, — согласно кивнул вексиль-шкипер. — Когда ты недавно помянул Гомера, мне сразу вспомнился один свихнутый человек, на которого меня угораздило натолкнуться два года назад. В почтенном уже — по их меркам, разумеется — возрасте бросил процветающее дело и подался в Турцию. Искать Трою! Трою!

— И как, — с интересом спросил шаман, — нашел?

— Что?! Сотню пустых амфор, из которых один слепой древний грек накачивался сюжетами?! Каждому гному известно, что Трои никогда не было! Наши летописи...

Малыш кашлянул. В славящихся своей дотошностью летописях Подгорного Народа действительно отсутствовало упоминание о Трое. Но зато оно присутствовало в эльфийских хрониках вместе с некоторыми не лишенными ехидства комментариями...

— Еще гиперболы будут? — спросил он.

— Ну, — с деланым равнодушием отозвался шаман, — поскольку мне не доводилось слышать, присуща ли Ночным Эльфам такая, вне всякого сомнения, почтенная черта характера, как жадность, то я не могу с уверенностью сказать, нужны ли им те два десятка платиновых саркофагов...

— Платиновых? Ты сказал «платиновых»?!

— Так гласит легенда, — просто сказал Ооми. — И поскольку она заодно весьма подробно и красочно повествует о карах, грозящих тому нечестивцу, который рискнет нарушить вечный покой Владык, сами понимаете, — с желающими проверить ее последнюю дюжину веков дело обстояло туговато.

— Эти Владыки, — Уин без всякого труда представил, как сливаются в сплошной треск щелчки счетной машинки в голове у вексиль-шкипера, — какого роста они были?

— Два ярда... а может, и все пять.

— Пять ярдов, — ошеломленно пробормотал Викки. — Создатель Ауле... даже если толщина стенок не больше дюйма... это ж мировой рынок платины можно обрушить!

— Хорошие гробики, не так ли? — усмехнулся шаман. — А что уж говорить об их содержимом,,.

— Йеть, — пренебрежительно махнул рукой вексиль-шкипер. — Кому интересна груда давно истлевших костей?

— Никому...

— Вот и я о том же.

— ...кроме, — задумчиво добавил Ооми, — разве что тех, кто умеет делать эту груду костей разговорчивыми костями.

Со стороны Пит, должно быть, смотрелся сейчас весьма потешно — гном в парадном мундире, с отвисшей челюстью и бледный, как хорошая бумага. Но смеяться Малышу не хотелось. Категорически.