Нынче ночью в пути на него напала хандра. Но Сэмми ей не поддастся. Он включит радио. Это его отвлечет. Еще четыре часа пилить. И вообще, если слишком много думать, ничем хорошим это не кончится.

Пьеро взялся за работу, как только он приехал. И в очередной раз совершил чудо. Он склеил парня по кусочкам. И когда тот покидал его лабораторию, выглядел ну прямо как живой. Пьеро не поскупился на краски. Такой у него художественный метод. Ярко-розовые щеки, алые губы, четко очерченные черные брови… А если вспомнить, что изначально тот был рыжим… Зато он вновь обрел человеческий облик. И это главное. Пока семья обозревала останки, они с Арно, хозяином конторы, шептались о том, что, существуй за такую работу специальная премия, она точно досталась бы Пьеро. «Золотая пальмовая ветвь» присуждается лучшему танатопрактику Пьеро! Им пришлось быстро отвернуться, чтобы никто не заметил, как они пересмеиваются.

Хозяин — хороший парень. Сэмми повезло, что он с ним встретился. Хотя сама работа ему не очень нравится, и вряд ли он задержится здесь надолго. В тюрьме он получил диплом сантехника. Совсем другая профессия. Вот отложит немного денег и постарается открыть свое дело. А пока ему и здесь неплохо, он доволен. Делает нужное дело. А главное, он больше не один. Когда он вышел из тюрьмы, хуже всего было именно это. Остаться совсем одному. Блин, он прямо не знал, как жить дальше. В камере их всегда было двое, а то и трое. Всегда кто-то рядом. Иногда попадались козлы, но бывали и отличные парни. На прогулке, в душевой, в цеху — всегда вокруг люди. Вначале это жутко напрягало. Он просто с ума сходил. А потом, хочешь не хочешь, это стало частью его жизни. Но когда он освободился, его ждал шок. Никого. Ни родителей, ни приятелей, ни подружек. Пустота. Полное одиночество. И к тому же гол как сокол. Ни угла, ни денег. Он мог бы поступить, как другие. Встречаться с девицами в барах. Там полно таких, что прямо млеют от шпаны. Особенно из приличных семей. Их это заводит. Но тут его как застопорило. Десять лет в камере отнюдь не помогли ему стать донжуаном. Совсем наоборот. Тем более что весь список его предыдущих побед яйца выеденного не стоил. Разок там, разок тут. И одна большая печаль. Не фонтан. Ладно. Хватит обо всем этом думать. Каждый раз это вгоняет его в тоску. Тем более что сейчас все вроде налаживается… У него есть работа, квартира, девчонка. Не на что жаловаться. Конечно, с дружками-приятелями туго. Он стал недоверчивым. Но рано или поздно все утрясется, это вопрос времени. Разговаривать он может только с малышом Томом. С одиннадцатилетним пацаном. Одуреть можно, на самом-то деле. Но и это уже неплохо. С Лолой у него ничего серьезного. Только койка. Ему еще столько нагонять по этой части, что ему плевать, что между ними нет ничего общего. Кроме ее флюидов. Вот так. И пока порядок. Вот только одно: когда он думает о своих родителях, у него начинает щемить сердце. И это его по-настоящему угнетает. Потому что, как ни крути, дело закрыто. И никогда не получится вернуть все обратно. И какой смысл об этом думать?

Он остановил катафалк посредине двора. Дверь дома была распахнута настежь, на ступеньках крыльца спал старый пес. Он и не слышал, как Сэмми подъехал. Тот постучал в стекло. Никто не ответил. Он переступил через собаку, просунул голову внутрь. Никого. Двинулся в обход дома. И в огороде обнаружил Мадлен. Она сидела в тачке и тыкала перед собой палкой, разговаривая с помидорами… Может, пытается заставить их покраснеть? Во всяком случае, впечатление она производит именно такое. Сэмми подошел поближе. Она, нахмурив брови, смотрела на него.

— Я принес вам мадлены, мадам Мадлен. Для сирени сейчас не сезон. Но я знаю, что вы к ним неравнодушны…

— Очень мило, молодой человек. Я тоже люблю Бреля[8]. А вы кто?

— Я вас недавно вез из больницы. Маршрутное такси…

— А, ну как же! Теперь вспомнила.

Из помидорных кустов вынырнула голова Тома. Он остолбенело уставился на Сэмми:

— Откуда ты узнал, что я здесь?

— Да я и не знал вовсе.

— Тогда чего ты сюда приехал?

— Привез мадлены для мадам Мадлен. А ты?

— Сам видишь, помогаю ей в огороде.

— А школа?

— У меня каникулы. Да и вообще, чего там интересного? А у нас видал, какие помидоры! Можешь попробовать, если хочешь. Супер.

Сэмми попробовал. И пришел в восторг. Том и Мадлен были счастливы. Они взвесили свой первый урожай. Шесть кило. Том ликовал. Он тут же решил, что в будущем посвятит свою жизнь выращиванию помидоров. Ваша профессия? Помидорщик! Это их рассмешило. Они собрали также тыквы и лук. А потом Мадлен почувствовала себя немного усталой, и Сэмми отнес ее в дом. Она размочила несколько мадлен в миске молока, съела их и отправилась в постель.

Том и Сэмми удалились на цыпочках. Напрасные предосторожности. Она уже глубоко спала.

На обратном пути Сэмми снова заговорил о школе. Что не ходить туда — глупость. Вот он, например, очень об этом жалеет. Потому что, если бы он сам лучше учился, не был бы сегодня тем, кто он есть… Ну, короче… Но тут он замолчал. Том малость надулся. Потом проворчал: «Вот и мама так говорит». И понял, что проболтался. Но Сэмми не обратил внимания. Во всяком случае, не показал виду.

Сэмми остановил катафалк, вытащил велосипед и два ящика овощей. Том зашел в вагончик. Там его ждала записка: «Сегодня вечером не приду. Слишком много работы. Целую». Последнее время Джос частенько не приходила ночевать. Из-за шефа, который оставлял ее на сверхурочные, не облагаемые налогами. Она сама так ему сказала и потом долго смеялась. Том не понял, но переспросить не осмелился. Так или иначе, но он расстроился, что ее нет. Ему очень хотелось увидеть, как вытянется у нее лицо, когда он предъявит свой урожай.

Он уложил на козлы большую доску, достал газовую плитку, миску и кастрюлю. Помидоры, как его научила Мадлен, ошпарил кипятком, чтобы их было легче чистить. Потом развернул бумажку, на которой записал рецепт соуса. И принялся за дело. К полуночи все было готово. Он так устал, что ничего не стал за собой убирать и пошел спать.

Том заполнил три больших банки. А на этикетках написал:

Соус «Томтомато».

Для спагетти.

Но вкусно и со всем остальным.

В семь часов утра Том пролез под изгородью соседей. За собой он тащил мешок. Капитан Ахав, как всегда нахмурившись, наблюдал за его действиями, сидя в нескольких метрах. Том выпрямился и улыбнулся, чтобы задобрить кота. И тут понял, что больше его не боится. Медленно протянул руку и погладил по голове. Секунды три с половиной кот оставался неподвижным, но потом удалился. Том прошел в огород. Он крепко сжимал мешок, чтобы банки не звякали друг о друга. Арчибальд и Одетта в такую рань наверняка спят. Том выбрал три помидорных куста, слегка разрыл землю у корней и вкопал в лунки три принесенные с собой банки. Отступил на шаг, оценивая результат. Красиво получилось, ничего не скажешь. Он двинулся обратно. Проходя мимо кустов малины, сорвал и съел несколько ягод. И, не удержавшись, набрал целый кулек. И вдруг вздрогнул, заслышав какой-то шум. Он спрятался в тени изгороди. В нескольких метрах от него прошел Арчи, толкая перед собой тачку. Он что-то напевал по-английски. Вот он остановился и принялся выдергивать сорняки с тропинки. Да, это может затянуться. Том терпеливо ждал, потихоньку поедая малину. Он мало спал, и веки у него слипались. Проснулся он ровно через час — оттого, что стало трудно дышать. Оказалось, у него на груди разлегся Капитан Ахав. Брови у него по-прежнему были нахмурены. Но, присмотревшись, Том понял, что это просто бороздки более темной шерсти над глазами. Они-то и придавали ему такой сердитый вид. А в сущности, он очень симпатичный кот.