– Стив! Где вы? Вас так плохо слышно!

– Неудивительно, в баре рядом с вашим пансионом отмечают день рождение.

– Стив, вы здесь, в Нью-Йорке?!

– Да, более того, я рядом с вами. И надеюсь, что вы ко мне выйдете. Но если поздно, и хотите спать, и завтра увидиться… – последнюю фразу Майл произнес несколько нерешительно.

– Что вы! Я бегу, я буду через пять минут.

Летти на ходу сорвала с головы бигуди – с некоторых пор она носила задиристую челку, переодела футболку и выскочила на улицу.

Майлз сидел у окна. Они не виделись всего месяц, но Летти показалось, что за то время, что они не виделись, Майлз постарел. Ей показалось, что он стал еще полнее, а в светлых волосах на макушке образовалась проплешина. «Я все придумываю, просто я никогда не обращала внимания на то, что он выглядит старше своих тридцати пяти лет. Он выглядит на все сорок. А по сравнению с Диком… По сравнению с Диком он просто старик». – Летти на всякий случай широко улыбнулась, она очень не хотела, чтобы Стив хоть немного догадался о том, какое впечатление он произвел на нее.

– Здравствуйте, Стив! Как же я рада видеть вас.

Стив оглянулся и не смог сдержать восклицания – перед ним стояла совсем другая девушка. Это была не та чопорная, замкнутая и очень сдержанная девица неопределенных лет. Это была веселая, загорелая, худенькая красавица, которых по улицам Нью-Йорка бродят толпы.

– Вас не узнать, Скарлетт. – Майлз намеренно назвал ее полным именем. Ему нравилось ее отождествлять с героиней известного романа, хотя внешне они вовсе не были похоже.

– Но это я! – Летти села на высокий табурет и, перекрикивая шум, добавила: – Хотите попьем чаю у меня в пансионе? Здесь просто ад.

– Хочу, если туда допускают мужчин, – рассмеялся Стив.

– Таких благонадежных, как вы, допускают, – рассмеялась Летти. Они вышли на улицу, и Летти взяла его под руку. – Ну, здравствуйте! Как же долго ехали!

– Извините, так получилось. – Майлз развел руками. – Мне предложили один сценарий. Очень любопытная вещь. Вообще, после главной премии на фестивале меня забросали предложениями. Я могу выбирать.

– Насколько я знаю, вы давно уже можете выбирать, Стив, – улыбнулась Летти.

– Да, но тут просто коробка конфет, а не предложение.

Они шли не спеша. То расстояние, которое Летти преодолела вприпрыжку за пять минут, они прошли за тридцать. Они так были поглощены разговором, что забыли, зачем и куда идут. Но оба чувствовали, что эта часть беседы только прелюдия, главное – впереди. И к этому главному надо подойти осторожно и деликатно.

– Вот, пейте чай и ешьте печенье. Я могу вам еще и сэндвич сделать, и налить стакана молока. – Летти поставила перед Стивом поднос. В пансионе была большая и очень приятная кухня. Тут частенько собирались постояльцы со своими гостями.

– О, вы, я смотрю, за месяц превратились в настоящую нью-йоркскую жительницу.

– Почему же это?

– Сэндвич с курицей и стакан молока – традиционный перекус.

– Ну, честно говоря, сочетание странное. Но, наверное, питательное. Я сама так не ем.

– Ясно. – Стив пристально посмотрел на нее. – Как вы поживаете здесь?

– Хорошо. – Летти смутилась, во взгляде Стива читалось гораздо больше вопросов, чем он уже задал.

– Хорошо поживаю. Я учусь. И договорилась, что останусь здесь до конца лета. Я останусь, чтобы заниматься скульптурой, – зачем-то поспешила она объяснить.

– Это хорошо. – Майлз улыбнулся.

– А вы? Вы сюда надолго?

– Я проведать вас. Потом у меня начинаются съемки.

– Где? Где они будут проходить?

– В Европе. По сценарию действие происходит там. Я и буду снимать…

– На натуре! – рассмеялась Летти.

– Верно, на натуре.

– Вы уже подобрали актеров?

– Нет. – Майлз улыбаясь посмотрел на Летти. – Вы хотите узнать, кто будет сниматься у меня в новой картине?

– Интересно. – Она улыбнулась.

– Я еще не решил.

– Пригласите Дика Чемниза. Стив, он же прекрасно сыграл.

– Да, вы правы, Летти. Я обязательно подумаю. Как у него дела, кстати?

– Ну, – тут Летти замялась, – мы нечасто видимся. У меня много занятий, он в театре играет. Вы знаете, Стив, здесь очень странные театры!

– В каком смысле? – удивился Майлз.

– В прямом. Они совершенно не похожи на европейские.

– А, вы о бродвейской системе! – догадался Стив. – Да это вам кажется. В том же Париже полно маленьких театров, которые занимаются тем же самым – ставят авангардистские пьесы, экспериментируют… Нет, Бродвей просто сосредоточил все на своих тротуарах. А так…

– Нет-нет, я была на премьере. Они ставили «Чайку»! Хороший спектакль, но зрителей – всего ничего.

– Но пресса у спектакля отличная, и Дика хвалили. Хвалили даже те, кто его недолюбливает. – Стало ясно, что Майлз был в курсе последних событий.

– А есть такие? – простодушно удивилась Летти.

Майлз рассмеялся:

– Летти, мне надо было приехать раньше. Я уже осознал свою ошибку!

– Вы о чем? – Она смутилась.

– Ах, Летти, как же я рад вас видеть! Как рад, что вы живете здесь, теперь я буду сюда возвращаться как домой.

– Стив, я тоже рада вас видеть!

– Ну и отлично! А теперь я поеду к себе в отель. Я умираю хочу спать. Скарлетт, дорогая, ведите себя хорошо. Здесь, в Нью-Йорке, все иногда становится таким простым и незначительным. Но это только кажется. Это только кажется. Все равно есть вещи, с которыми надо обращаться очень осторожно и бережно.

Летти ничего не сказала, она проводила Майлза до дверей и пожелала ему спокойной ночи.

– Звоните мне завтра. Я очень хочу увидеться с вами.

– Мы завтра с вами обязательно пойдем погулять, – устало кивнул он и вышел на улицу.

Летти помыла посуду, все расставила по местам, но к себе подниматься не стала. Она села у окна и в темноте стала смотреть на улицу. Стив Майлз разгадал ее тайну. Он понял все сразу, и теперь Летти оставалось только все произнести вслух. Да, она влюбилась в Дика Чемниза. И бедный Майлз, который летел сюда, чтобы увидеться с ней, должен обязательно об том узнать.

На следующий день Летти отпросилась у мистера Лероя.

– Ко мне приехал друг. Хороший друг. Он ненадолго, – пояснила она.

– Хорошо, придете через два дня, – как и все люди зрелого возраста, мистер Лерой относился уважительно к дружбе и любви. Тем более что эта девушка, которая проводила в его мастерской все больше и больше времени, была, безусловно, талантлива. Более того, мистер Лерой, повидавший на своем веку скульпторов-мужчин, неожиданно для себя сделал вывод, что эта молодая дама не только талантлива, но и имеет определенно жесткий характер. «Она не будет вышивать гладью, она не будет ходить кругами, она пойдет к своей цели напрямую!» – подумал мистер Лерой, понаблюдав за подопечной. Летти заслужила уважение мастера, и теперь их отношения постепенно приобретали желаемую мягкость.