— Чем вы больше всего любите заниматься, Синди?

— Чем заниматься? — удивилась она.

— Ну, по большому счету, — пояснил он. — Я имею в виду не вашу работу, а любимое занятие в свободное время. Ведь вы живете в большом городе, и ваша жизнь не ограничивается только газетой «Кроникл». Что занимает вас больше всего, трогает вашу душу, беспокоит, вызывает у вас страстные желания?

Синди растерянно улыбнулась, не зная, что ответить.

— Преподобный Уинслоу, — наконец опомнилась она, — это я должна задавать вам вопросы, поскольку хочу написать о вашей жизни. Но если вам так интересно, что ж, пожалуйста. Я люблю йогу и дважды в неделю посещаю занятия с учителем. Вы знакомы с этой системой упражнений?

— Нет, но я каждый день занимаюсь медитацией.

Синди расплылась в улыбке, хотя и не сознавала, что именно ее так порадовало.

— Кроме того, я являюсь членом женского книжного клуба и обожаю джаз.

Теперь уже Уинслоу расцвел.

— Джаз? Какой именно джаз? Я тоже люблю эту музыку.

Синди заразительно расхохоталась.

— Ну наконец-то мы нашли общий язык! А вы какой джаз любите?

— Современный, все от Пайнтопа Перкинса до Колт-рейна.

— А как насчет «Блу дор»? — решила уточнить Синди.

— Разумеется, я слышал этот оркестр и всегда посещаю их выступления по воскресеньям, в особенности если в город приезжает Карлос Райес. Предлагаю сходить вместе. Уверен, это будет хорошим подспорьем при написании вашей статьи обо мне. Я не требую от вас согласия прямо сейчас. Подумайте и сообщите мне, когда вам будет удобно.

— Значит, вы не против, чтобы я написала о вас статью? — воодушевилась Синди.

— Надеюсь, что вы напишете и о моих прихожанах, — хитро улыбнулся он. — А я помогу вам в этом.

Через полчаса Синди сидела в машине и от волнения не могла включить зажигание. Она до сих пор не верила в то, что сейчас произошло. Линдси была бы в ужасе, если бы узнала. Синди не представляла, что ее беседа закончится таким образом. Она получила шанс написать прекрасную статью, которая, возможно, потянет на национальную премию.

Однако самое главное заключалось в том, что буквально несколько минут назад Синди согласилась на свидание с человеком, который был пастором покойной Тэйши Кэтчингс, и теперь осталось лишь дождаться удобного момента.

«Наверное, у меня действительно болит душа», — подумала она, выруливая с церковной стоянки на шоссе.

Была суббота, около семи часов вечера. Конец долгой, сумасшедшей и невероятно напряженной недели. Погибли три человека, а мы все еще не могли выйти на след преступника. Даже самые обнадеживающие улики ни к чему не привели. Мне очень хотелось с кем-нибудь поговорить, поэтому я направилась в окружную прокуратуру и подошла к кабинету Джилл, расположенному рядом с офисом окружного прокурора.

Длинный коридор был пуст, в кабинетах царила тишина, а оставшиеся в здании служащие готовились к предстоящему выходному. Я не была уверена, что Джилл все еще на работе, ведь в ее положении задерживаться допоздна — непростительная глупость. Ей сейчас нужно сидеть дома, читать книжки по воспитанию детей и готовить детскую комнату.

Однако Джилл находилась на работе. Из ее кабинета доносились приглушенные звуки классической музыки. Я постучала в дверь и вошла. Джилл сидела в мягком кожаном кресле, подтянув ноги к подбородку, а на коленях лежал небольшой желтый СД-плеер. Ее стол был завален бумагами.

— Почему ты еще здесь? — удивленно спросила я.

— Обдумываю свои проблемы, — ответила она и, тяжело вздохнув, подняла руки в шутливом жесте, словно выражая готовность признать свою вину. — У меня сейчас чертовски сложное дело Перроуна, а в понедельник утром я должна представить суду убедительные доказательства его вины. — Окружная прокуратура занимается сейчас делом крупного землевладельца, которого обвиняют в убийстве.

— Но ты же беременная, Джилл, — напомнила я ей. — А сейчас уже начало восьмого.

— Кони Сперлинг тоже беременная, но это не мешает ей исполнять свои профессиональные обязанности. В министерстве обороны это называется борьбой с ожирением.

— Как бы это ни называлось в министерстве обороны, для тебя такой режим совершенно недопустим. Ты же сама говорила, что будешь трудиться на малых оборотах.

Джилл выключила СД-плеер и вытянула длинные стройные ноги.

— А куда мне спешить? Все равно Стива сейчас нет в городе. Что я буду делать дома? То же самое, что и здесь. — Она запрокинула назад голову и улыбнулась. — А ты решила проверить меня?

— Нет, проверять твой режим должен другой человек.

— Боже мой, Линдси, я просто перекладываю бумаги и продумываю свое выступление на судебном заседании. Я же не бегаю по всему зданию и не ору на подчиненных. Все нормально, Линдси, не волнуйся. Кстати, — она посмотрела на часы, — с каких это пор ты стала выполнять функции секретаря-референта, который неустанно следит за составлением плана работы на предстоящую неделю?

— Я могу себе это позволить, так как не беременна, — недовольно проворчала я. — Ну ладно, ладно, больше не буду читать тебе лекции и наставлять на путь истинный.

Я подошла к противоположной стене и стала внимательно рассматривать висевшие там фотографии. На одной из них Джилл была снята в составе женской команды по футболу, когда училась в Стэнфорде, а на других стояла рядом со Стивом во время их походов в горах и прогулок на велосипедах. Около фотографий висели ее многочисленные дипломы, почетные грамоты и благодарственные отзывы.

— Если ты присядешь, — шутливо заметила Джилл, — то предложу тебе пива. Оно в холодильнике. А заодно и мне достань бутылочку.

Я выполнила ее просьбу, а потом отодвинула ее пиджак, небрежно брошенный на спинку дивана, и села напротив Джилл.

— Ну и как твое дело?

— Нет, это ты сначала расскажи, как твои дела, — улыбнулась Джилл.

Я вытянула руку и изобразила пальцами фигуру, которая означает, что дела мои хуже некуда. После этого я сообщила, что все мои зацепки — белый фургон, изображение химеры, фотографии байкеров — закончились ничем. Я оказалась в тупике, из которого не видела никакого выхода.

Джилл терпеливо выслушала меня, а потом села на диван рядом.

— Ты хочешь поговорить со мной, Линдси? Ты же сама сказала, что пришла сюда вовсе не для того, чтобы проконтролировать режим моей работы.

Я виновато кивнула и поставила бутылку с пивом на ее рабочий стол.

— Мне нужно хоть как-то оживить ход следствия, Джилл.

— Ну ладно, я слушаю тебя, — промолвила она. — Надеюсь, ты понимаешь, что все останется между нами.

Я изложила ей свою теорию, в соответствии с которой убийца — не какой-то маньяк с расистскими убеждениями, а наглый, умный и хитрый киллер, действующий из соображений мести.