— Верно. И в обоих случаях непременно останутся недовольные, — вздохнул Александр. — Если я откажусь выполнить желание покойного, уже известный тебе князь Горчаков сочтет это чуть ли не личным оскорблением — равно и как и все его друзья. А если ты получишь титул…

— Обидится кто-то другой? — догадался я. — Возможно, незнакомый мне, но ничуть не менее влиятельный?

— Приятно видеть перед собой столь сообразительного юношу. — Александр чуть приподнялся с кресла, налил в чашку кипятка из самовара и пододвинул ее в мою сторону. — Угощайся, поручик.

Я не стал спорить и заодно подцепил из корзинки половину сдобной булки. Вряд ли его величество так уж сильно заботился о моем пропитании, однако небольшой перерыв в беседе был нужен нам обоим. Монарх на мгновение выпустил нить беседы, и теперь ему следовало обдумать, что можно и что нельзя говорить ушлому и толковому не по годам юнцу с погонами поручика. А мне…

Мне оставалось только ждать.

— Выступление Меншикова — это не просто мятеж, — наконец, заговорил Александр. — Сложись все немного иначе, окажись вы с Иваном не такими прыткими, сейчас мы оказались бы на пороге гражданской войны.

— У его светлости было много союзников? — осторожно поинтересовался я. — Достаточно, чтобы они могли?..

— Увы, это мне неизвестно. Тайная канцелярия работает днем и ночью, однако пока мне остается только догадываться, сколько еще князей втайне поддерживали Меншикова и кто именно за всем этим стоит. — Александр сердито сверкнул глазами. — И, что куда хуже, их противники тоже не собираются сидеть сложа руки. — С титулом или без, ты уже попал в переплет, поручик. И кто-нибудь из столичной знати непременно попытается использовать твои способности и таланты в своих интересах.

Тоже мне новость.

— Пускай. Я не интересуюсь политикой, ваше величество. — Я развел руками. — Покойный отец всегда говорил, что дворянину следует служит отечеству и народу, а не лезть в дрязги консерваторов и каких-нибудь сторонников парламентской системы.

— Твой отец был знатным вольнодумцем, — проворчал Александр, — если уж вообще смел рассуждать о парламенте.

Его величество не возвысил голос и даже не нахмурился, однако мне на мгновение вдруг стало неуютно. И я тут же вспомнил, что прямо передо мной сидит человек, который способен распилить взглядом бронированный линкор. И которому разговоры и мысли о парламенте и амбициозных канцлерах за последние пару дней наверняка уже успели набить оскомину.

— Впрочем, мы здесь не для того, чтобы обсуждать твои политические взгляды, поручик. — Александр махнул рукой. — Мне вполне достаточно и того, что ты уже показал себя человеком преданным стране, короне и своему делу.

Про корону я ничего не говорил, однако напоминать об этом его величеству определенно не стоило. Особенно сейчас, когда он, возможно, решал про себя, стоит ли признавать законным пожелание покойного Юсупова и жаловать мне княжеский титул.

— И я, пожалуй, как никто понимаю нежелание участвовать в дворцовых интригах. — Александр потянулся за печеньем. — Однако если уж тебе откроется дорога к высшим чинам, сделать выбор все-таки придется… Рано или поздно.

— В таком случае, лучше уж поздно. А сейчас у Ордена Святого Георгия и у меня лично и так хватает работы. Полагаю, вашему величеству уже докладывали, что в Петербурге третий год действует… Владеющий огромного опыта и силы, — Я на всякий случай решил не произносить вслух слова «колдун», который убивает людей и открывает Прорывы. И, осмелюсь предположить, его цели пока что не известны. Ни мне, ни вам, ни даже сыскарям из тайной полиции.

Александр недовольно сдвинул брови и поморщился, будто его вдруг настиг приступ острой зубной боли. Здоровенная ручища раскрошила недоеденный кусок печенье и, дрогнув, пристроила остатки ни в чем не повинной выпечки обратно в корзину. Похоже, я ненароком снова наступил его величеству на больную мозоль, и на этот раз даже посильнее, чем с разговорами о парламенте.

— Так ты тоже считаешь, что это дело может оказаться вовсе не политическим? — задумчиво проговорил он.

— В каком-то смысле. Меншикова и остальных заговорщиков наверняка интересует только кусок власти, который он могут… могут попытаться, — на всякий случай поправился я, — отобрать у вашего величества. И все же это они служат нашему неизвестному старцу, но никак не наоборот.

— Что ж… Ты не единственный, кто так думает. Я собирался отложить этот разговор на потом, но раз уж мы начали… Виктор Давидович! — Александр вдруг возвысил голос и развернулся к двери на противоположной стене зала. — Прошу, проходите! Думаю, вам пора присоединиться.

Глава 15

— Как вам будет угодно, ваше величество.

Геловани осторожно прикрыл за собой, прошагал через зал и, не спрашивая и не дожидаясь монаршего разрешение, устроился в кресле справа от меня. Это выглядело или как вопиющее нарушение придворного этикета…

Или как толстый намек, что эти двое уже успели поговорить до моего прихода, и Геловани провел за дверью лишь последние несколько минут. Может, даже подслушивал… впрочем, вряд ли Александр вообще стал бы обсуждать со мной то, что следовало хранить в тайне от высокопоставленного столичного сыскаря.

— Доброго дня, ваше сиятельство.

Я все-таки потрудился встать и даже изобразил дежурный поклон. Если Геловани и был уже настолько близок ко двору, что мог позволить себе некоторые вольности, мне, как младшему по возрасту, титулу и чину все же следовало соблюдать необходимый великосветский церемониал.

— Доброго… и подобрее видали, поручик. — Геловани повернулся к Александру. — Вижу, ваша беседа заняла не так уж много времени. Могу я полюбопытствовать — почему?

— Потому, что ее в каком-то смысле и не было вовсе. Я непременно расспрошу Владимира о его невероятном путешествии за Прорыв… но чуть позже. — Александр вздохнул и промакнул салфеткой взмокшую лысину. — Полагаю, сейчас нам лучше вернуться к насущным вопросам.

— Полностью согласен, ваше величество. — Геловани чуть склонил голову. — У нас достаточно