итоге ставшей догмой: Иисус родился не естественным образом, но пришел в мир посредством девственного рождения. Кравери утверждает:[194]

Вместо того, чтобы признать простой факт, что традиционная версия рождения Иисуса всего лишь легенда, и что тень супружеской неверности никогда не омрачала безмятежный союз Иосифа и Марии, некоторые стали обвинять ее в прелюбодеянии и развлекать себя поисками виновника, часто сопровождая вульгарными, тенденциозными голословными заявлениями, оскорблениями, сплетнями и подобной чепухой.

Следует признать, что Иисус прожил со своей семьей до достижения им совершеннолетия. Его семья была определенно похожа на обычные большие еврейские семьи. Будучи старшим сыном, он унаследовал плотницкое дело отца (Марк. 6, 3) и таким образом помогал семье. В то же время он, возможно, интенсивно изучал еврейское Писание. Члены семьи были разочарованы тем, что он оставил дело, которому был обучен, и стал целителем (психотерапевтом) и учителем; их больше устраивало, когда он занимался прежним трудом. Не интересовались они особенно и творимыми им чудесами и теми беседами, которые он имел обыкновение вести с людьми. В Галилее и других местах хватало заклинателей и чудотворцев.

Возможно, его семье было неприятно наблюдать за тем, как над ним насмехаются люди из его родного города. Говорят, что Иисус отвечал на это улыбкой и своей знаменитой фразой: «…не бывает пророк без чести, разве только в отечестве своем и у сродников и в доме своем» (Марк. 6, 4).

Но насмешки перерастают в серьезные угрозы, ситуация ухудшается. Ирод Антипа, который совсем недавно заключил Иоанна Крестителя в темницу за его речи, будоражащие народ, обращает внимание на Назорея. Во избежание ареста (Марк. 3, 6) родственники объявляют Иисуса «вышедшим из себя», чтобы спрятать его: «Приходят в дом; и опять сходится народ, так что им невозможно было и хлеба есть. И, услышав, ближние Его пошли взять Его, ибо говорили, что Он вышел из себя» (Марк. 3, 20–21).

Злая молва на этот раз минует его лишь отчасти, потому что даже книжники объявляют его слабоумным и официально заявляют: «…потому что говорили: в Нем нечистый дух» (Марк. 3, 30). С этого времени Иисусу ничего не остается, как покинуть своих родственников. Когда мать и братья предпринимают попытку вернуть его в семью, он даже не хочет принять их:

И пришли Матерь и братья Его и, стоя вне дома, послали к Нему звать Его. Около Него сидел народ. И сказали Ему: вот, Матерь Твоя и братья Твои и сестры Твои, вне дома, спрашивают Тебя. И отвечал им: кто матерь Моя и братья Мои? И обозрев сидящих вокруг Себя, говорит: вот матерь Моя и братья Мои… (Марк. 3, 31–34)

Похоже, что позже непримиримость Иисуса по отношению к семье еще более усилилась. Он ожидал от своих учеников, что они последуют его примеру в этом вопросе. Такой эпизод передают нам Матфей и Лука: «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч, ибо Я пришел разделить человека с отцом его, и дочь с матерью ее, и невестку со свекровью ее. И враги человеку – домашние его» (Матф. 10, 34–36). Еще жестче описание Луки: «Если кто приходит ко Мне и не возненавидит отца своего и матери, и жены и детей, и братьев и сестер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим учеником» (14, 26). Лишь неблагополучные отношения в собственной семье могут объяснить подобные заявления. Еще труднее понять их в свете Пятой Заповеди: «Почитай отца твоего и мать твою, чтобы продлились дни твои на земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе» (Исх. 20, 12). Толкователи отрывков, приведенных выше, говорят, что Иисус не ставил своей целью посеять рознь внутри семей, но имел в виду, что родство по вере должно быть сильнее кровного родства. Мне кажется, такое объяснение хромает.

Не следует игнорировать и тот факт, что Мария редко упоминается в евангелиях, несмотря на подразумеваемое воссоединение с сыном и его учениками (Иоан. 2, 12). Текст не предоставляет ни единого свидетельства ее особой материнской любви по отношению к Иисусу. С другой стороны, некоторые отрывки намекают на довольно холодные и отчужденные отношения между Иисусом и его матерью.

На свадьбе в Кане Иисус прилюдно пристыдил свою мать. Согласно описанию, встречающемуся лишь в Евангелии от Иоанна, свадьба выглядит как незначительное событие деревенского масштаба; возможно, это был брак какого-нибудь брата или сестры Иисуса. Иисус, только начавший свою общественную деятельность, был приглашен на этот праздник вместе с учениками. Участие матери Иисуса в происходящем воспринимается как нечто само собой разумеющееся. Она, похоже, играет роль хозяйки, свидетельство чему – ее разговор со слугами, которым она дает распоряжения. Ее сын Иисус говорит им, чтобы они подносили вино к столу, и между сыном и матерью возникает недоразумение. Лишь благодаря покорности матери инцидент не приобрел взрывоопасного характера: «И как недоставало вина, то Матерь Иисуса говорит Ему: вина нет у них. Иисус говорит Ей: что Мне и Тебе, Жено? еще не пришел час Мой» (Иоан. 2, 3–4). Бен-Хорин отмечает:[195] «Если слова Иисуса в самом деле принадлежат ему, они являют собой неоправданно резкий укор в сторону матери, которую он унизил при людях. Ибо кто мог выдумать такое обличение?»

Иисус ни разу не сказал в адрес матери слов любви или даже уважения.[196] Обращаясь к ней, он всегда называл ее словом gynae[197]. Она была для него просто родительницей, «женщиной», как перевел это слово Лютер. Даже на кресте сын сдержанно говорит с матерью, по крайней мере, так передает нам его слова автор Евангелия: «Жено! се, сын Твой» (Иоан. 19, 26).

Сальция Ландманн пишет:[198] «Совершенно очевидно, что узы, связывавшие Иисуса и его мать, были очень слабы, и исторический Иисус никак не вписывается в религиозный культ Марии». В этой связи следует сделать еще один вывод: если бы Мария зачала своего сына чудесным способом, отношения между матерью и сыном, несомненно, были бы другими, не похожими на те, что описаны в евангелиях.

Глава шестая. Еще о странностях Иисуса

Мы можем предположить, что Иисус действительно существовал, но мы фактически ничего не знаем о нем. В его образе, рисуемом традицией, равно как и в образах, характерных для современного культа Иисуса, преобладают стереотипы: Иисус – доступный людям Бог; красивый ребенок с кудрявыми волосами; сын девственницы; тот, кто всегда рядом, единственный настоящий друг; Добрый Пастырь,